Механическая принцесса - Клэр Кассандра

Нет. Так как они - неотъемлемая часть человеческого существования.

- Также как и смерть, - сказала Тесса. - Я не человек, и вы позволили Темным сестрам мучить меня. Я никогда не смогла бы простить вас за это. Даже если бы вы убедили меня, что смерть моего брата - его собственная вина, что смерть Томаса оправдана, что ваша ненависть обоснованна, за это я бы не смогла вас простить.

Мортмейн поднял коробку у его ног и перевернул ее. Раздался грохот, когда из нее выпали винтики – винтики, кулачки и шестерни, срезанные кусочки металла, вымазанные черной жидкостью, и наконец, прыгающая поверх остального мусора, как красный резиновый детский мяч, отрезанная голова.

Миссис Блэк.

- Я уничтожил ее, - сказал он. - Для тебя. Я хотел показать тебе, что я искренен, Мисс Грей.

- Искреннен в чем? - потребоваал Тесса. - Зачем вы все это сделали? Зачем вы создали меня?

Его губы слегка дернулись, но это была не улыбка, не совсем.

– Для двух целей. Во-первых, чтобы ты могла иметь детей.

- Но колдуны не могут.....

- Нет, - сказал Мортмейн. - Но ты не обычная колдунья. В тебе кровь демонов и ангелов вела свою собственную войну на небесах, и ангелы одержали победу. Ты не Сумеречный охотник, но ты и не колдунья. Ты что-то новое, что-то совершенно другое. Сумеречные охотники, - выплюнул он. - Все потомки Сумеречных охотников и демонов умирают, и Нефилимы гордятся этим, радуясь, что их кровь никогда не будет грязной, а их происхождение не будет запятнано магией. Но ты. Ты можешь творить чудеса. Ты можешь иметь детей, как любая другая женщина. Не сейчас, а спустя несколько лет, когда ты достигнешь полной зрелости. Величайшие из ныне живущих колдунов заверили меня в этом. Вместе мы сможем создать новую расу, с красотой Сумеречных охотников и без метки колдунов. Это будет раса, которая сломит высокомерие Сумеречных охотников, вытеснит их, и займет их место на этой земле.

У Тессы подкосились ноги. Она упала на пол, халат расстелился вокруг нее, как черная вода. – Вы – вы хотите использовать меня вынашивания ваших детей?

Теперь он ухмылялся. - Я - человек чести, - сказал он. - Я предлагаю тебе брак. Я всегда планировал это. - Он указал на жалкую кучу искореженного металла и плоти, которая когда-то была миссис Блэк. - Я бы предпочел твое добровольное участие, если можно. И я могу обещать, что буду поступать таким образом со всеми твоими врагами.

Мои враги. Она подумала о Нейте, сжимающего ее руку, когда он умирал, весь в крови, у нее на коленях. Она подумала о Джеме, о том, что он никогда не противился судьбе, а смело смотрел ей в лицо, подумала о Шарлотте, которая оплакивала смерть Джессамины, хотя Джесси предала ее, и еще она подумала о Уилле, который пожертвовал своей любовью ради нее и Джема, потому что их он любил больше, чем себя.

В мире есть человеческое великодушие, подумала она, перемешанное с желаниями и мечтами, сожаленим и горечью, обидой и властью, но все-таки оно есть, и Мортмейн никогда его не встречал.

- Вы никогда не поймете, - сказала она. - Вы говорите, что вы строите, изобретаете, но я знаю, одного изобретателя - Генри Бранвелла - и вы совсем на него не похожи. Он оживляет, а вы просто уничтожаете. А теперь вы приносите мне еще одного мертвого демона, как будто это цветы, а не смерть. У вас нет чувств, мистер Мортмейн, нет сочувствия к кому-либо. Если бы я не знала этого раньше, это стало бы совершенно ясно, когда вы попытались использовать болезнь Джеймса Карстаирса, чтобы заставить меня приехать сюда. И хотя он умирает из-за вас, он бы не позволил мне прийти – не взял бы ваш инь фень. Вот как хорошие люди ведут себя.

Она видела его взгляд. Разочарование. Оно было там всего мгновение, прежде чем сменилось на проницательный взгляд. - Не позволил бы тебе прийти? - Спросил он. – Итак, я составил правильное мнение о тебе; ты бы сделала это сама. Пришла бы ко мне, сюда, из любви.

- Не из любви к вам.

- Нет, - сказал он задумчиво - Не ко мне - и он вынул из кармана предмет, который Тесса сразу узнала.

Она посмотрела на часы, которые он протянул ей, раскачивающиеся на золотой цепочке. Было ясно, что их не заводили. Стрелки давно перестали идти, время, казалось застыло на полночи. Инициалы Джей Ти Эс были вырезаны элегантным шрифтом на крышке.

- Как я сказал, было две причины, по которым я создал тебя, - сказал он. - Это вторая. В мире есть изменяющие форму: демоны и маги, которые могут принять другое обличие. Но только ты действительно можешь стать кем-то другим. Это часы моего отца. Джона Таддеуса Шейда. Я прошу тебя взять эти часы и измениться в моего отца, чтобы я мог поговорить с ним еще раз. Если ты это сделаешь, я пошлю весь инь фень, который есть в моем распоряжении, - а это огромное количество - Джеймсу Карстаирсу.

- Он его не возьмет – немедленно сказала Тесса.

- Почему нет? - Его тон был рассудительным. – У вас больше нет препарата. Это подарок, сделанный добровольно. Выбросить его было бы глупо и бесполезно. В то время как сделав для меня это небольшое одолжение, ты вполне можешь спасти его жизнь. Что ты на это скажешь, Тесса Грей?

- Уилл. Уилл, просыпайся.

Вне всякого сомнения, это был голос Тессы, и это заставило Уилла выпрямиться в седле. Он ухватился за гриву Балиоса, чтобы не упасть, и огляделся затуманенным взором.

Зеленый, серый, синий. Перед ним простерся вид валлийской сельской местности. Он миновал Уэлшпул и Англо-Уэльскую границу где-то около рассвета. Он мало помнил о своем путешествии, только непрерывную, извилистую череду мест: Нортон, Атчем, Эмстри, Крест Покаяния, отвлекаясь и оглядывая Шрусбери, и наконец, границу и валлийские холмы на расстоянии. Они были призрачными в утреннем свете, все в тумане, который медленно исчез, когда над головой поднялось солнце.

Он догадался, что он был где-то рядом с Ллангадфан. Это была хорошая дорога, проложенная по старому римскому малопроезжему пути, но почти лишенная населения, кроме случайных ферм, и казалась, бесконечно длинной, длиннее, чем серое небо, простиравшееся над головой. В гостинице «Плетенное Заведение» он заставил себя остановиться и немного поесть, но только на несколько минут. Путешествие было единственным, что имело значение.

Теперь, когда он был в Уэльсе, он почувствовал это - влечение крови к месту, где он родился. Несмотря на все слова Сесилии, он никогда до сих пор не чувствовал в себе этой связи – вдыхая валлийский воздух, видя валлийские цвета: зелень холмов, серость шифера и неба, бледность побеленных каменных домов, точки овец цвета слоновой кости на фоне травы. На расстоянии сосны и дубы были темно-изумрудными, выше, но ближе к дороге, растительность была зеленовато-серого и коричневато-желтого цвета.