Выбор наследницы - Александрова Кира

— Может, позволите немного поднять вам настроение, милорд?

— У меня нет времени, детка, и не так много денег, — буркнул Карл, отметив, однако, соблазнительные формы, едва скрываемые откровенным платьем.

— Я не займу много вашего драгоценного времени, — девушка взяла его под руку, игриво подмигнув. — Тут рядом, я не возьму с вас много. Если вам не понравится, милорд, то, конечно, можете не платить, но… обещаю, удовольствие вы получите.

Карл решил, что один час роли не сыграет, подождут его доклада, да и дома никто не ждал, и потом, шлюшка вроде аппетитная, чистень-кая… Они завернули за угол дома, и последнее, что видел д'Элрой, смо-рщенный носик отвернувшейся блондиночки.

— Когда он придёт в себя? — услышал Карл незнакомый го-лос.

— Уже должен, — его довольно сильно похлопали по щекам, особо не церемонясь. — Милорд? Откройте глаза, я знаю, вы слышите меня.

В женском голосе, обращавшемся к нему, послышались жёсткие нотки, и Карл решил не обострять обстановку. Неизвестно ещё, к кому он попал, и что от него хотят.

— Где я? — Карл закашлялся и приподнял голову, оглядываясь.

— Не имеет значения, — скудный свет чадящего факела выхватил из полумрака высокую фигуру, закутанную в плащ, низко надвинутый капюшон полностью скрывал лицо. — Если будете вести себя умно, то спокойно уйдёте домой, милорд, если же нет… — говоривший пожал плечами. — Это война, и вы по стечению обстоятельств оказались на передовой.

— Кто вы такой? — Карл прищурился.

— Вопросы здесь задаём мы, милорд, — из тени выступила вторая фигура, по голосу — женская. — Мы хотим, чтобы вы не так усердно выполняли задания, господин тайный агент, и не так внимательно смотрели по сторонам. И время от времени снабжали де Брока той информацией, которую вам передадут.

— Вы… от Дориана Кендалла? — осенило Карла, и по спине пробежала дрожь: уже известно, что на сбежавшего пленника работает какая-то волшебница, и весьма сильная.

— Вы догадливы, — сухо произнёс мужчина. — Я хочу знать ваш ответ. Да или нет?

— Я не настолько предан первому министру, чтобы умереть за него, — буркнул Карл. — Только учтите, я не смогу слишком активно мешать, в тайной полиции, знаете ли, тоже не дураки служат.

— Успокойтесь, мы не требуем от вас геройства, — женщина издала тихий смешок. — Просто сделайте вид, что ничего не слышите и не видите, даже если что-то привлечёт ваше внимание. Это не так много за возможность уйти от-сюда живым, милорд. В случае если вы вдруг надумаете переменить решение, — из-под плаща показалась изящная рука, державшая платок с какими-то тём-ными каплями. — Это ваша кровь, залог верности. Надеюсь, аргу-менты достаточно весомые?

Карл сглотнул, не сводя взгляда с платка. Каким-то шестым чувством он понимал, эти двое не врут, и это действительно была его кровь. Уж что-что, а возможности, которые открывались перед волшебником, обладавшим кровью другого человека, Карлу были прекрасно известны. На паре допросов с помощью крови он вынужден был присутствовать лично, по долгу службы.

— Мы свяжемся с вами, когда нужно, — женщина щёлкнула пальцами пе-ред его лицом, и Карл снова потерял сознание.

…Альмарис откинула капюшон и присела на ящик, задумчиво глядя куда-то сквозь стену.

— Начало положено, — негромко сказала она.

— Думаешь, этот человек не донесёт на нас? — Кендалл сел рядом с ней.

Принцесса хмыкнула.

— Не сможет. Ты забываешь про магию, Дориан. Он забудет об этом разговоре, но страх перед смертью останется, и обещание он сдержит. По-шли домой, уже поздно.

Ринал, нахмурившись, прошёлся по камере.

— Я знаю, ты видел Кендалла, и видел его в Верхнем, — обратился он к человеку, прикованному к стене. — Не люблю пачкать руки кровью, и поэтому предлагаю тебе самому всё рассказать.

— А пошли вы, милорд, — прохрипел пленник, сплёвывая кровь. — Даже если бы я действительно видел Кендалла или волшебника, вы бы об этом не узнали.

— Волшебника? — первый министр замер. — Что ты знаешь про волшебника?

Пленник криво ухмыльнулся.

— Ничего, милорд.

Первый министр скрипнул зубами, стиснув кулаки. Происходящее в последние дни в Монтаре ему абсолютно не нравилось.