Дороги смертников - Каменистый Артем

– Да я сам не понимаю. Похоже, у этих олухов вырезаны окошки от носа до кормы, да еще и ставнями их прикрыли.

– Вот и я не пойму – зачем им там окна, да еще столько?

– Может, каюты там, для пассажиров.

– В таком количестве? Пассажиры знатные в кормовых сидеть должны, а простой народ по трюмам и кубрикам. Эн, я слышал, что Фока плавучий бордель завел для своих моряков. Может, это он и есть? Прикинь – за каждым окошком каюта, а в ней шлюха. Да наши ребята передерутся за места в очереди, если такое чудо увидят. А сколько хохоту потом будет – каждый бродяга станет в нас тыкать пальцами, рассказывая всем желающим, что мы взяли на абордаж бордель. Прославимся на всю жизнь.

– Тебе скоро в боцмане шлюха мерещиться будет. На кой ляд хабрийцам сразу два плавучих борделя?

– Это ты у Фоки спроси – я ведь просто предположил. Может, им одного не хватает.

– Не нравятся мне эти «купцы». Странные они…

– Эн, думаешь, они солдат перевозят?

– Запросто. Не верится мне что-то в два плавучих борделя – слишком много счастья в одном месте. Эй, на мачте, сигналь флотилии, что переднего будем жечь.

– Жечь?! – хором воскликнули офицеры.

– Да, жечь. Мне эти окошки не нравятся – похоже, что суда необычные. Возможно, специально для перевозки народа и лошадей. Если у них трюмы набиты солдатами, они повалят наверх, почуяв огонь. Раз такое дело, мы и второй следом подожжем, а потом уйдем. Идти на абордаж против такой толпы нам не стоит. Ну а если не повалят, значит, я ошибся, и нам достанется всего лишь один корабль. Но зато без лишнего риска – цените, как я о вас забочусь.

С капитаном в море не спорят, но по лицам офицеров было заметно, что далеко не все с ним солидарны: один корабль – это ровно в два раза меньше добычи.

Эн Шан, не прекращая наблюдения за «купцами», продолжал удивляться:

– Да с ними и впрямь что-то не то! У этих толстопузых даже баллист нет! Вообще нет! Совсем они подозрительные какие-то! Эй, сигнальщик, командуй атаку! На баллистах – задайте огоньку!

Флотилия рванула наперерез «купцам» – прямым курсом к побережью. Сейчас они выскочат у них перед носом, и с бортовых баллист полетят зажигательные снаряды. Если команда и впрямь нерасторопна, то хватит одного залпа – потушить не смогут. Ребята Эна снаряды пускали с потрясающей меткостью – главное, чтобы цель была неподалеку.

До «купца» уже можно было из лука добить, когда началось нечто странное – все окошки, в один ряд тянувшиеся по его левому борту, вдруг распахнулись. Но вместо улыбающихся шлюх из них выглянули толстостенные трубы. Адмирал, еще не понимая, что это, почему-то догадался: это большие неприятности.

Он не ошибся.

Трубы изрыгнули пламя, «купец» скрылся в облаке дыма, что-то отрывисто прогрохотало – и следом на «Барретто» обрушилась смерть.

В борт ударило с такой силой, что палуба качнулась, затем, с новым ударом, доски настила вздыбились под ногами, и адмирал рухнул на среднюю палубу, пересчитав по пути все ступеньки. Рядом с ним, едва не придавив руку, грохнулся обломок реи, перед самым носом, жутко гримасничая на ходу, прокатилась оторванная голова.

Эн Шан, ошеломленный до глубины души, неуверенно поднялся, оглянулся. «Барретто» как боевой корабль больше не существовал: от грот-мачты остался жалкий обломок, остальные мачты устояли, но выглядели скверно – реи местами сбиты, скомканные паруса зияют прорехами, такелаж^[2] перепутан или порван в клочья. Повреждений корпуса видно не было, но, судя по крикам из трюма, туда прибывает вода, а это очень нехорошо.

Обернувшись к противнику, Эн Шан увидел, что мерзкий «купец» выходит из облака дыма, совершая при этом разворот. Смысл этого маневра для адмирала был неясен – при таком чудовищном вооружении хабрийцу нет нужды пытаться скрыться с места преступления. Непонятно, что за оружие у него, но, похоже, он и в одиночку способен разделаться с эскадрой, тем более что второй корабль прилично отстал.

Смысл маневра Эн Шан понял, когда адский «купец» продемонстрировал второй борт. Там (чтоб он в дерьме утоп!) протягивался аналогичный ряд окошек, и шлюх за ними тоже не наблюдалось. Зато было нечто другое.

– К баллистам! Кто живой – бегом к баллистам! – заорал адмирал в тщетной надежде нанести противнику хоть какой-нибудь урон, пусть даже символический – благо дистанция уже позволяла.

Не успели.

Крупнокалиберные морские орудия, стреляя новейшими разрывными снарядами, проделали в борту флагмана еще несколько пробоин размером с дверной проем трактира, жестоко прошлись по палубе и рангоуту^[3]. Море, устремившись в огромные бреши, потянуло гибнущий корабль на себя, заставив накрениться. Адмирал, скатившись с палубы, камнем ушел на дно, даже не попытавшись освободиться от кирасы: после того как ему размозжило левую ногу выше колена, он потерял сознание.