Охота на ведьм - Иванова Вероника Евгеньевна

В наступившей тишине хруст парчи способен был оглушить, и ничего удивительного не оказалось в том, что склонившийся над лежащей лошадью человек выпрямился и быстро обернулся, чтобы увидеть, кто к нему приближается. Впрочем, и Эрхог увидела больше, чем могла ожидать.

Женщина выглядела вполне живой, но разочарование, посетившее было колдунью, тут же развеялось прахом, потому что путешественница отчетливо напомнила об отражении в зеркале. Отражении прошлого.

Невысокая, изящная, но не хрупкая, стремительная, и все же с явно различимыми даже под дорожным костюмом чертами настоящего женского тела, темноволосая и темноглазая незнакомка заставила Эрхог взволнованно остановиться.

Вот оно! Тело, в котором не стыдно было бы повести в бой новые армии, обещающие стать победоноснее прежних. Сильное, молодое, пышущее здоровьем. Колдунья прикрыла глаза, благодарно поминая Мортис, а потом шагнула навстречу незнакомке. Та, разглядев одеяние аббатисы, если и успокоилась, то ненамного, видно, ее тревожило что-то помимо павшей лошади и странной встречи.

— Добрый день, дитя мое. Вы так бледны… Что с вами случилось?

Женщина ответила, пусть и неохотно:

— Моей лошади не повезло.

— Вижу, — участливо кивнула Эрхог. — Все живое в руках божьих.

Незнакомка оглянулась по сторонам, словно выбирая направление движения, и колдунья поспешила продолжить беседу:

— Вы куда-то спешите?

— Да, матушка.

— Позволите вам помочь? Я не могу воскресить это животное, но могу предоставить в ваше распоряжение свою карету.

— Это было бы…

Чувствовалось, что предложение фальшивой аббатисы пришлось как нельзя кстати, но все же женщина колебалась. До тех самых пор, пока Эрхог, лучезарно улыбаясь, не взяла ее под руку:

— Пойдемте, дитя мое. Я велю погонять лошадей изо всех сил.

* * *

Конрад хмуро посмотрел в окно на все быстрее светлеющее небо. Она не пришла, хотя обещала успеть, и это могло означать лишь одно: принц не принял предложения о сотрудничестве. Наверное, все и должно было закончиться именно так, ожидаемо, скучно и просто. Значит, сегодняшний день — последний? Хотелось бы провести его так, чтобы помнить даже в посмертье, да только не получится.

Сквайр вышел во двор, куда, позевывая, — уже выползали сонные работники.

— Сегодня вы не пойдете на болота.

Десятки пар глаз уставились на хозяина поместья с одинаковым удивлением.

— Сегодня вы уйдете отсюда. И как можно дальше.

— А что случилось-то, мылорд? — спросил самый смелый.

— Пока ничего. Но если не поторопитесь — случится.

Конрад протянул старосте работников глухо звякнувший кошель:

— Здесь плата за три дня вперед. До Тарна вы доберетесь, а там… Найдете, куда податься.

— И что, работы больше не будет?

На этот вопрос ответа у сквайра не нашлось, и он лишь повернулся спиной к работникам, показывая, что разговор закончен. Те, поворчав и покряхтев, разошлись собирать пожитки, а потом один за другим покинули поместье. Последний ушел как раз за четверть часа перед тем, как нужно было отправляться на встречу с эльфом, и Конрад еще успел напоследок окинуть взглядом двор, покрытый черными потеками сажи дом и траву, даже в солнечном свете выглядящую серой, а не зеленой.

Прощаться не было никакого смысла, потому что несколько лет назад, шагнув сюда через ворота, он не сказал ничему этому «здравствуй». Дом равнодушно посмотрел на своего временного хозяина слепыми глазницами забитых досками окон, Конрад ответил ему тем же и отправился в путь.

Лес, словно насмехаясь над человеком, обреченным на смерть, переливался птичьими трелями, бликами солнца на глянцевых листьях и шляпках грибов, шелестел теплым ветерком где-то высоко в кронах и всячески показывал, что ему, в отличие от сквайра, жить еще очень и очень долго. Конрад мог бы возразить, сказать, что эльфы принесут с собой увядание, а жезл власти, медленно, но верно распространяющий свое влияние, и вовсе уничтожит все живое вокруг, но спорить не хотелось. Не хотелось тратить последние часы на такую ерунду, как бессмысленные разговоры с самим собой. Правда, и ничего другого тоже не хотелось.

Он пришел на поляну раньше назначенного срока, сел на землю у сосны, опираясь спиной о шершавый ствол, и смежил веки. Если умирать, то только так, полностью расслабившись и отпустив на волю все мысли и желания.