Война - Юрин Денис

Дарк по собственному опыту знал, что эти грешки типичны для всех солдат-самоучек, без посторонней помощи, методом горьких проб и печальных ошибок научившихся кое-чему и уже возомнивших себя пупами Вселенной. Девица-моррон неплохо владела в бою ножами и мечом, да и из арбалета сносно стреляла. Ее достижения хоть и были достойны высокой похвалы, но, как ни странно, принесли Милене больше вреда, нежели пользы, испортив ее характер и вселив в душу необоснованную уверенность в собственных силах. Имея опасную привычку учиться всему самостоятельно, бегло и на ходу, рыжеволосая красавица отважно бралась за дела, в которых мало что понимала, и за ее не всегда удачные эксперименты частенько расплачивались другие. Тряска в телеге была сущей ерундой по сравнению с тем, к чему могли привести своенравность и поразительная активность сующей нос во все дыры, а заодно и пытавшейся стать затычкой во всех бочках Милены.

Первые полчаса поездки были самыми трудными, но затем придавленные мешками пассажиры телеги немного попривыкли. Солдаты уже не реагировали на новые ушибы, терпя их, как люди выносят тупую зубную боль или по плохой погоде ломоту в костях, и даже относились с юморком к потугам неумелой возницы совладать с кобылой и тяжелой телегой. Нет, конечно же, никто не перешептывался и шуточек не отпускал, но по тихому хмыканью, иногда доносившемуся из темноты, моррон понимал, что в голове кого-то из его попутчиков, страдавших от превратностей плохой дороги, созрела новая острота, которой тот обязательно поделится с дружкам на привале, если, конечно, останется жив.

Довольно быстро отрешился от физических страданий и Аламез, решивший скоротать время пассивного ожидания за двумя довольно важными делами. Во-первых, командир отряда пытался прислушаться к шумам, доносившимся снаружи, и понять, куда же их, собственно, везут. Телеги постоянно петляли, так что определить изнутри повозки, движутся ли они к центру города или по окраине, было совершенно невозможно. Однако плохое качество мостовой, дурные запахи, проникавшие сквозь старенький тент, и доносившиеся время от времени отдаленные удары молотов по наковальням говорили о том, что возницы не спешили приближаться к жилым кварталам города, хотя бы туда, где находились дома мелких служащих да мастеров-ремесленников. Большую часть пути караван из трех телег прополз вдоль источающих зловония цехов и чуть менее пахучих мастерских и лишь в самом конце, на последнем часе поездки, въехал на мостовую из хорошо уложенного булыжника. С этого момента прошло не более пяти минут, а неприятные запахи постепенно сменились манящими ароматами свежевыпеченных булок и душистых цветов, произраставших в небольших садиках под окнами ухоженных домов.

Вторым делом, которым развлекал себя Аламез во время вынужденного безделья, стали размышления о том, почему же фон Кервиц не пожелал участвовать в деле. Вряд ли причина исчезновения разведчика крылась в довольно резкой концовке разговора, когда моррон отказался сообщить подробности плана. Боязнь стать невольным пособником нечестивых колдунов и тем самым погубить свою душу тоже была ни при чем. Как показала практика, рыцарь-шпион обладал довольно гибкими взглядами по многим догматичным вопросам и, по его собственному признанию, вовсе не отказался бы сесть с «родней» Дарка за стол переговоров. Что-то вспугнуло его, какая-то несущественная, оставленная без внимания деталь насторожила фон Кервица. Конечно, если бы Дарку удалось сообщить шпиону о присутствии на сборище полководцев убийцы его старшего брата, то желание отомстить заглушило бы глас сомнений, однако разговор с самого начала пошел не так, как планировал Аламез, и его течение не позволило к месту вставить нужное имя. Если бы он упомянул о маркизе Вольбиорне просто вскользь, без веской на то причины, то агент герканской разведки еще бы больше насторожился и счел бы, что чернокнижники целенаправленно решили использовать его вслепую в какой-то своей игре и поэтому заранее собрали информацию о нем и о его семье.

Силясь понять, в чем же крылась ошибка, Дарк подозвал к себе Крамберга, о чьем присутствии по соседству в повозке заблаговременно позаботился. Разведчик довольно подробно нашептал на ухо командиру, где именно в городе и в какой компании он видел влиятельную фигуру из герканской разведки. По сути вопроса он не сообщил ничего нового, но кое-какие всплывшие при повествовании из первых уст нюансы натолкнули Дарка на очень интересную мысль. Далеко не каждая благородная дама отважится в одиночку прогуливаться в компании сразу нескольких офицеров, даже если променад вполне невинен, то есть происходит днем, в самый оживленный час и в самом центре города, где как раз и нагуливают аппетит высокородные вельможи. Такое поведение считается легкомысленным и фривольным, так что ни одна девица из благородной семьи не решится пройтись в обществе молодых повес-офицеров без пары-тройки подружек и стольких же служанок. Кроме того, личности самих кавалеристов вызвали у Дарка много сомнений. Крамберг не сомневался, что это были действительно военные и офицеры. Это было заметно и по уверенной походке бравых вояк, и по их суровым, не раз видавшим смерть лицам. Однако разведчик отряда не мог знать того, о чем прекрасно ведал Дарк, когда-то давным-давно сам бывший кавалеристом и служивший капитаном имперской гвардии. Офицеров всех без исключений элитных подразделений, будь то королевская гвардия или прославленный ударный корпус герцога Темборга, роднит одна-единственная черта – неистребимое, впитавшееся в кровь и плоть чувство превосходства над всеми, кто служит в обычных частях или вообще не имеет отношения к армии. Это проявляется как в вальяжно-самоуверенной, немного вызывающей манере держаться в обществе, так и в ленивом, слегка пренебрежительном общении с дамами. Одного офицера гвардии, прогуливающегося в обществе нескольких красавиц, увидеть можно частенько, а вот обратный расклад настолько абсурден, что даже смешон. Сослуживцы засмеяли бы недотеп, толпою ухаживающих за одной красавицей, будь она даже самой принцессой. Приятелям фон Кервица очень повезло, что никто не обратил внимания на эту странность и не пригляделся повнимательней ни к даме, ни к ее спутникам. Кроме того, Аламезу показалось подозрительным, что фон Кервиц собрал своих шпионов вместе, да еще повел их на прогулку по центру города, как будто специально подставляя свою агентуру под удар.