Верные враги - Громыко Ольга

– А почему-у-у?

Раз ты такая бойкая и смышленая, то должна знать, что, когда на тебя хмуро цыкает тетка с кислой рожей, надо не ныть и дуться, а тихонечко отойти в сторону. Пока за шиворот с дороги не отставили.

Увы, Вирриного энтузиазма это ничуть не охладило. Скорее наоборот – теперь она пялилась на меня с молчаливым обожанием мечтающего о подвигах мальчишки, впервые увидевшего настоящего рыцаря на расстоянии затрещины, о которой еще месяц можно с гордостью рассказывать приятелям.

– Верес, мы можем еще что-нибудь сделать? – Я рассеянно взяла в руки Виррин арбалет и, с трудом удержавшись от вскрика, поспешила опереть его на согнутую в локте руку, придерживая самыми кончиками пальцев. Приклад был отделан чеканным серебром, ярко блестевшим на гранях зазора и потемневшим во впадинах. Издалека рисунок казался беспорядочным набором линий и завитушек, из которых при более пристальном рассмотрении словно по волшебству проступал то взмах крыла, то ощеренная морда или вычурный побег. Эльфийская работа, вне всяких сомнений, и далеко не из худших. Дорогущая игрушка, легкая и вместе с тем грозная, стреляет и болтами, и железными шариками, на худой конец даже камушком зарядить можно. Мечта наемного убийцы.

– Ну, лично я собираюсь хорошенько поужинать и лечь спать. – Верес с энтузиазмом приступил к выполнению первой части плана. Я удивленно уставилась на колдуна. И не я одна. Он это серьезно? Спать, здесь, сейчас?!

– Я утром выспалась.

– Так хотя бы подремли вполглаза. До рассвета расквыры не появятся, а если сидеть и попусту таращиться в темноту, к концу ночи защитники из нас будут никакие. – Колдун и впрямь был спокоен, как замесивший квашню пекарь, в ожидании подхода опары устроившийся в тенечке под липкой.

Признаться в меньшем хладнокровии никто не посмел, так что сразу после ужина все начали дружно готовиться ко сну – правда, не раздеваясь и напоследок тщательно проверяя лежащее рядом оружие. Девочки вдвоем умостились на тюфяке от разломанной кровати, а нам на четверых досталась одна постель, больше всего смахивающая на супружеское ложе для очень пылких влюбленных, ибо одному на нем было слишком просторно, а вдвоем удалось бы поместиться, только слившись в страстных объятиях.

– М-да, разделить ее по-братски вряд ли получится, – вслух заключил Мрак, представив это самое слияние со мной или Вересом.

– Так давайте разделим ее по-рыцарски! – оптимистично предложила я.

– Это как?

– Уступим ее прекрасной даме! – Прежде чем кто-либо успел возразить, я сбросила заблаговременно расшнурованные сапоги и во весь рост растянулась на кровати, благодушно поглядывая на «рыцарей».

Мужчины переглянулись, тоскливо вздохнули и пошли в сени за навьюченными на лошадей одеялами.

Сестры уснули почти сразу. Даже Данка, наотрез отказавшаяся от успокоительной настойки (но согласия на небольшое колдовство у нее никто не спрашивал, а якобы случайный пасс в их сторону заметила, кажется, я одна). Следом засопел еще слегка простуженным носом Рест, привыкший доверять своему мастеру безо всякой валерианы. Мрак еще долго вздыхал и ворочался, но, похоже, его больше беспокоил жесткий пол, чем надвигающаяся опасность. В конце концов угомонился и он.

А вот сам Верес... Интересно, он действительно спит или прикидывается? Дыхание ровное, глубокое и почти беззвучное, но оно у него с самого начала такое было, как только лег. Я тихонечко свесилась с кровати, пригляделась к застывшим, резковатым из-за худобы чертам лица. Уж слишком спокойным. Более умного вопроса, чем «А ты правда спишь?», я с ходу придумать не смогла. К тому же с чуткого колдуна станется язвительно, совершенно бодрым голосом ответить «А что, не видно?».

Поежившись, я нащупала острый носик проклюнувшего наволочку пера и вытащила его из подушки. То-то она такая плоская, хоть и тяжелая – не гусиным пухом набита, а обдирными куриными перьями, среди которых затесалось рыжее, длинное и узкое, из пышного петушиного «воротника». Задумчиво покрутив его между пальцами, я ухмыльнулась в темноту и, снова перевернувшись на бок, коварно потянулась кончиком пера к носу сомнительно почивающего субъекта.

В следующее мгновение на моем запястье словно сомкнулись стальные тиски, я аж пискнула от боли и неожиданности.

– Шел, тебе что, делать нечего?! – с досадой поинтересовался колдун.

Фыркнув, я выдернула руку, не дожидаясь, пока он разожмет пальцы.