Слово шамана - Прозоров Александр

Третий удар пришелся уже не на защищенную ватным халатом спину, а на круп скакуна — и тот сорвался с места несколькими крупными скачками.

— Ты сказал «горстка» Фатих-бей? — неуверенно поинтересовался Сахыб-Гирей. — Мне послышалось, гонец говорил про десять тысяч…

— Да, — после некоторого молчания признал командующий войском и жестом подозвал к себе десятника: — Пошли нукеров вперед, передай, Гирей-хан повелевает останавливаться на ночлег.

Татарин кивнул, отъехал назад, к отряду личных телохранителей.

— Простите меня, любимый хан, — почтительно поклонился, прижав руку к груди, калги-султан. — Я возьму Ширинские тысячи из Карасубазара, и лично уничтожу подлых неверных, потревоживших наших доблестных воинов.

— А тебе хватит Ширинских тысяч, Фатиз-бей?

— Еще пять тысяч есть у этого глупца Салиха, любимый шах. И три тысячи я оставлял для охраны самого обоза. Мы втопчем русских в грязь!

Калги-султан с силой потянул поводья, поворачивая коня и помчался вслед за гонцом. Туда же устремилась и сотня телохранителей бея.

Сахыб-Гирей спешился, остановился, задумчиво поглаживая по морде своего скакуна.

Нет, он, как и всякий воин, вполне мог обойтись без шатра, ковров, серебряной посуды и даже наложниц — девок всегда достанет в любом походе. Но воевать без запасных копий, щитов, стрел, кузен, наконец? Без обоза способна воевать полусотня, сотня. Может быть, отряд в пять сотен. Но когда в поход отправляется тысяча, она уже нуждается в дополнительных припасах. При таком числе воинов обязательно потребуется кому-то починить доспех или оружие, кому-то заменить сломанное в сшибке копье. А уж стрелы… При любой серьезной стычке воины выпускают по паре сотен в день каждый! Воевать два-три месяца без припасов, без повозок, на которых можно будет потом вывозить добычу. Без места, куда можно складывать каркасы шатров, войлочные накидки и ковры…

Хан отпустил коню подпругу и, хлопнув по шее, отпустил гулять.

— Фатхи, Муса, Мирим-мурза, разбивайте лагерь. Мы не двинемся дальше, пока не получим известий от калги-султана.

Никаких известий до самой темноты не пришло, а потому утром Сахыб-Гирей приказал подниматься в седла и возвращаться к броду через Миус.

До реки передовые тысячи добрались к полудню. Калги-султан сам подбежал к ханскому коню, придержал стремя, пока Гирей спускался на землю, низко поклонился:

— Мы добиваем неверных, любимый хан. Скоро все они будут мертвы.

Издалека доносились гулкие пищальные выстрелы, временами сливающиеся в непрерывный гул, и хан сразу вспомнил Оку. Реку невероятной ширины с ледяной водой, себя в тяжелой кольчуге и грохот русских пищалей, посылающих смерть в спины скинутым в воду пришельцам. Он невольно передернул плечами, а по телу, несмотря на летнюю жару, побежали ледяные мурашки.

— Так добей же их, Фатах-бей!

Хан закинул руки за спину и медленно побрел к ближайшему взгорку. Там, не дожидаясь, пока нукеры принесут коврик, он скинул халат на траву, опустился на колени и долго молился, призывая Аллаха в помощь отважным воинам, что отчаянно сражались сейчас с неверными. Однако грохот у реки не умолкал, и Сахыб-Гирей просто уселся на холме, глядя на запад, и прихлебывая разведенное речной водой толченое просо, поднесенное ему кем-то из нукеров вместо обычной еды.

Фатих-бей не появлялся — а потому хан понимал, что происходит что-то не то, и перед глазами снова и снова вставал призрак Оки. Далекий берег, насквозь промокший ледяной халат, тяжелый доспех и спасительная грива коня, увлекающего его вперед. За спиной грохочут пищали, и нукеры, плывущие слева и справа, один за другим скрываются под водой.

Сахыб-Гирея ничуть не удивило, что переправившись следующим полуднем через реку, он увидев сотни трупов, перегораживающих русло подобно плотине, но не обнаружил своего обоза. Калги-султан, боясь показываться на глаза своему господину, ушел в погоню с передовыми сотнями, и даже прислал гонца сообщить, что неверные измотаны и их осталось совсем мало.

Похоже, Фатих-бей начисто забыл, что в свое время, до достопамятного обского купания, крымский хан десятки раз ходил в набеги и способен прекрасно разобраться в происходящем.

— Мирим-мурза, разбивайте лагерь, мы не пойдем вслед за калги-султаном.

— Здесь, любимый хан?

— Нет, поднимемся на пару верст выше по течению. Здесь слишком плохо пахнет.