Поспорить с судьбой - Панкеева Оксана Петровна

– И чем это закончилось? – поинтересовался Жак.

– Тем, что начали лопаться стекла, которые тебе так покоя не давали. Никто их не бил, они сами полопались. Штуки три. Тогда его величество изволили опомниться и замолчать. Повел глазами по залу, посмотрел на их окаменевшие физиономии, и уже нормальным голосом сказал: «Я тут король или хрен собачий?». И знаешь, как-то ни у кого сомнений не возникло. Вот уж никогда не думал, что можно так напугать людей простым десятиминутным криком.

– Я так понимаю, – улыбнулся Жак, – Что сегодня его величество научился гневаться?

– Ты смеешься… Мне тоже всегда было смешно, когда он говорил, что страшен в гневе, только никто этого не знает. А ведь правда страшно. Я уж решил, что у него что-то в голове нарушилось… А он наорал на всех, а потом сел и опять спокойно так говорит: «А теперь, господа, давайте договариваться по-хорошему, как цивилизованные люди». Последний намек, так сказать сделал: либо вы, сволочи, успокоитесь и заткнетесь, либо полетят новые головы, благо, есть за что. И ведь сразу к ним вернулась способность понимать намеки, и в пять минут договорились. Вспомнили, кто здесь король, и какие у него права, и полностью осознали, что неуязвимых среди них действительно не осталось. А с Монкаром они договорились персонально – обменялись, так сказать, головами – Шеллар помилует Алису, а Монкар отвечает за твою безопасность. И если вдруг с тобой что случится, разбираться не будут, а сразу за нее возьмутся. Кстати, ты в курсе, что Ольгин мистралиец Монкара обложил матом, показал ему два пальца и еще побить грозился?

– За что? – хихикнул Жак, представив себе эту картину.

– Его светлость вломился в королевские апартаменты и начал хамить и что-то требовать. А Диего там в это время один сидел, мы с Мафеем Шеллара в клинику отнесли. Ну, ты же знаешь этого нахала? Хотя ты с ним мало общался… Так вот, наш мистралийский друг начисто лишен такого качества, как почтение к вышестоящим, зато наглости у него на шестерых. Он послал его светлость во все известные науке места и посулил выкинуть силком, если сам не уберется. Монкар пытался пожаловаться, но тут уж я это дело пресек, сказал, что не советую ему связываться, что, дескать, мистралийцы – они такие, если вдруг с этим нахалом что-то случится, наедут братья и устроят кровную месть, и тому подобный вздор. Откуда только фантазия взялась?

– Подействовало? – поинтересовался Жак.

– Еще как! А еще, чтобы Шеллар не думал, что я у него для мебели, я им тоже сказал, что если вдруг с моего кузена снимут корону, она перейдет ко мне, а я кузена Шеллара очень люблю и сделаю его своей правой рукой с неограниченными полномочиями. И еще заодно вызвал на поединок всех пятерых наследников герцога Браско. Что противно, ни один не принял вызов. Четверо сказали, что они недостойны скрестить меч с особой королевской крови, и тут же по быстрому смылись. А пятый, злобный сукин сын, сказал, что он бы с удовольствием, но он маг, а я воин, так что поединка у нас не выйдет, разве что Мафей его вызовет.

– Дурак он, что ли? – отозвался Жак. – Если Мафею показать пару боевых заклинаний, он от этого героя мокрого места не оставит. Из него дурная Сила так и прет, ее только оформить как-то…

– Правда? – порадовался Элмар. – Я знал, что Мафей силен, но не думал, что настолько.

– Ну, а дальше что? – напомнил Жак.

– Да в общем, все. На том и закончилось. Все быстро разбежались по своим делам: казначей – дырку заделывать, генерал – виноватых искать, министр иностранных дел – лекарства принимать… Ну, и так далее. А Шеллар даже извинился передо мной, за то, что наорал и нахамил. Извини, говорит, Элмар, я не хотел тебя обидеть, просто не дергай меня за камзол, когда я в гневе… А потом действие эликсира кончилось, он еле успел до своих покоев добраться, а в гостиной мне уже пришлось его на руки брать, а то бы свалился. Мэтр его отругал, какой-то наркотой напоил и уложил в постель. – Элмар вздохнул, в очередной раз опростал бокал и вдруг спросил: – Жак, а ты почему к нему не приходишь? Он о тебе постоянно спрашивает. Переживает, что ты на него обиделся.

– Странно, – ядовито ответил Жак, как-то сразу помрачнев. – Когда он меня подставлял вот так по-свински, он не переживал. Друг, называется. Если бы он меня просто об этом попросил по-дружески, я бы… я бы и это для него сделал. А он вот так…

– Он не хотел, – угрюмо сказал Элмар, опустив глаза. – Это я его заставил.