Пентакль - Дяченко Марина и Сергей

– Вы и есть живой. Пока що… – справа.

– То не тратьте сил, пане зацный! – Вежливый остов в истлевшем каптане поклонился не без старинного изящества. – Присоединяйтесь, привыкать вам пора!

– Имею честь быть лютеранином! – железным голосом прохрипел Клюке фон Клюгенау. – За предложение, однако, спасибо. Всего наилучшего, господа!

И – подбросил руку к козырьку.

8

– Разве ты не понимаешь, Георгий? Революция – не политика, не штабная карта с синими и красными стрелами! – шептал штабс-капитан на ухо своему другу и начальнику. – Революция – действительно потрясение основ!

– Потгясение! – только и вздохнул фон Клюгенау. – Поэтический обгаз, не больше.

Горели костры, прогоняя тьму. Отдыхал отряд – и люди, и кони. Пристроились у огонька уставшие офицеры. А ночь все тянулась, тянулась, и не было ей предела.

– Сегодня ты видел этот… образ. Наша жизнь, привычная, такая дорогая нам жизнь, – не только земля и города, не только церковь и люди. Она – нечто неуловимое, духовное, восходящее к самому Небу. И одновременно – страшное, адское. Обычно все эти слои, видимые и невидимые, почти не соприкасаются, текут параллельно. Революция… В революцию все смешивается, рушится привычный Космос, жизнь теряет структуру, скелет. Вот и происходит со всеми нами, со всей жизнью нашей… колоброд.

Хотел возразить ротмистр, в огонь неровный поглядел. Не возразил.

– Хочешь сказать, что в эту ночь нам все показали… наглядно?

– Показали, – кивнул Вершинин. – Боюсь, еще не все, самое интересное впереди… А я тут прикинул, где все-таки началась заваруха – в Государственной Думе или вот в таком лесу? Обидели священник или урядник очередного деда-колдуна…

Снова смотрел в огонь фон Клюгенау. Думал. Долго думал.

– Стгашная месть?

– Страшная месть.

9

– Город! Ольшаны там, вашбродь. Христом-богом, город!

Закусил губу ротмистр Клюке фон Клюгенау, прижал руку к груди, усмиряя холодное остзейское сердце. Прорвались! Все-таки прорвались!

– Искали Казань, нашли леща да тарань, – начал было Вершинин, но ротмистр лишь локтем дернул. Хватит философии, в атаку пора!

– Гека есть, гебята? Мост есть?

– Та-а-ак точно-о-о!

Встрепенулся отряд, долгожданные слова услышав. Повеселели бойцы, обо всем лишнем забывая. Чего ждем? И так всю ночь проездили, проплутали!

Всю ночь? Поймал фон Клюгенау руку штабс-капитана с циферблатом светящимся, поднес к глазам… Ерунда, Вершинин спьяну просто часы не завел!

– К мосту! За мостом – в лаву! Шашки подвысь!..

Эх, чубарики-чубчики! Не поможет тебе, господин Химерный, колдовской колоброд. Ничего не поможет! Скольких уже таких к большевистской бого-душу-матери отправили, теперь и твой черед пришел вместе с красным Мамаем!

– Вперед!

Вот и «р» на месте!

– За матушку Р-р-россию! Впер-р-ре-е-ед!!!

10

• Одэжи вжэ було б нэ трэба,
• Панам нэ трэба кунтушив,
• Ходылы б, як святи по нэби,
• В одных сорочках, бэз штанцив…

Грустно звучала малороссийская песня – долгая, бесконечная, как эта ночь. Устал отряд. И если бы только устал!

Еле шагали кони, едва не падали с седел люди.

– А казино ничего, – равнодушным голосом заметил фон Клюгенау. – Пгистойно, чисто, пгислуга вежливая. И кгасных нет. Если бы не пгиказ, я бы, может, и остался. А ты видел хогунжего, хохла хитгого? Так и бгосился, подлец, штандагт петлюговский лобызать!.. А мне этот… телевизог больше по душе пришелся.

Дернул плечами давно протрезвевший штабс-капитан Вершинин:

– Телевизор… Не в штандарте дело, по телевизору твоему любимому нам все оч-чень убедительно продемонстрировали. В Москве то же самое, страшнее даже. Девочки тринадцатилетние собой торгуют, на каждом углу наркотики, бандиты оружия не прячут, городовые – бандитов хуже.

– Милиционегы, – без особой нужды поправил друга ротмистр. – Как у нас пги Кегенском. Так какой это был год? Сколько лет пгошло?

– Брянцы куда из дому ни поедут, далеко не отъедут, все к кружалу попадут, – то ли со значением, то ли очень впопад отреагировал Вершинин. – Какая разница, Георгий? Вот нам и еще кусочек показали. Мы хотим большевиков выгнать? Выгнали и без нас. Ну и как, нравится? Лучше стало? А ведь целый век, считай, целый век!..

• Уси жинкы и молодыци
• Знову дивчатамы булы б:
• Тонки, высоки, блидолыци.
• Погани в свити нэ жылы б…

Стихла недопетая песня, сбавили кони шаг. Словно и они чувствовали что-то.