Тяжело быть младшим… - Иванова Виктория

— Зашем? — пожал плечами я. — Ты под дверкой пошмотри. Там несколько наборов одежды валяются…

Жаль, мясо быстро кончилось. Остались одни фрукты да сладости… Ну и ладно! Говорят, в сладком много энергии.

Шамит быстро рванул к выходу, приподнял створку и внимательно поглядел на тихо и мирно возлежавших под ней охранников. Выбрал того, кто больше всего подходил по комплекции, совершенно случайно уронил дверь на другого и принялся решительно сдирать одежку.

— Не забудь прикрыть парня, а то обокрали и спасибо не сказали, — посоветовал я, слизывая сладкий сок с пальцев.

Фрукты кончились тоже. А сладости я съел и даже не заметил. Вот еще вином запью, и можно будет двигать.

Оборотень молча полыхнул на меня негодующим взглядом, застегнул все ремешки-завязочки, пнул неподвижное тело и прошипел:

— Спасибо! Теперь все?

— А это уже мне.

Что-то рыжик нервничает. Неужели оттого, что я его внимания «прекрасной дамы» лишил? Главное, только Аэлиниэль ничего не рассказать как-нибудь.

— Ум-гум… — Все, это яблоко было последним. — Пошли.

И я решительно направился влево по коридору. Ярко-багровая точка радостно пульсировала и звала. Шамит, нервно хмыкнув, пошел следом. Как ни странно, но вопросов он не задавал.

На первом этаже нас пытался остановить отряд стражников, но его начальник явно когда-то жил в Темной империи, поскольку при виде расслабленно спускавшегося по лестнице странного существа не ринулся в бой очертя голову, а быстро уложил своих подчиненных лицом вниз.

Я профланировал мимо, чуть помахивая хвостом в такт шагам. Рыжик хоть и вскинул удивленно брови, но от комментариев воздержался. Вот и хорошо, а то объяснять что-то и кому-то мне совершенно не хотелось. Настроения не было.

Как оказалось, Трима содержали в мини-замке. Высокая, метров в пять, стена. Окованные железом ворота. Массивный запор, узкие окошки-бойницы, забранные толстенной решеткой. Ой, держите меня семеро! Как страшно!

— Рыжик, а рыжик? — ехидно протянул я, разглядывая монстра охранной мысли. — А этот замочек тебе открыть как, слабо?

Оборотень гневно засопел, но потом хмыкнул и не менее ехидно ответил:

— Ха, темный! Да такого… уродца даже ты откроешь! У него ж детали… Тут же даже мечом поковыряться можно.

— Ну так… — Я отступил в сторону. Нет, вынести эти ворота я-то смогу, но чего я должен постоянно напрягаться, если рядом светлые бездельничают?

А Шамит, не теряя времени — даром, вытащил «одолженный» у раздетого охранника кинжал, поковырялся во внутренностях замка… Дужка щелкнула, и все это многопудовое сооружение рухнуло вниз, вызвав небольшое землетрясение. Мы с умным выражением лиц молча проследили его падение, на пару минут задержав взгляд на нем самом.

С внутренней стороны в створки пришелся мощный удар. Окованные железом, они покачнулись, выдержали, но с оглушительным грохотом распахнулись. А в следующее мгновение меня уже облизал и душевно вывалял в пыли собственный грон. И что самое обидное, закрыться от него не представлялось возможным!

— Ну все, все, Трим, хватит! Я уже и так весь грязный! — Наконец-то, вняв моим мольбам, мне разрешили подняться.

И первое, что я сделал, встав на ноги, — отряхнулся. С хлопаньем крыльев, мотанием головой и прочими не менее милыми атрибутами, равномерно распределившими пыль и по заливающемуся смехом оборотню.

— Ты! — взвился, отплевываясь, тот. Я просто солнечно улыбнулся.

— И не думай, что твои зубы меня напугали! — продолжал разоряться Шамит, отряхиваясь с энтузиазмом грона.

— Я и не надеюсь, — хмыкнул я. — Ну что, пошли, нанесем визит вежливости «уважаемому» рабовладельцу?

Оскал рыжего мог поспорить с моим по ширине и радости:

— Так чего ж мы ждем?!

Да, Шамит, к нему у тебя не просто клык…

Отступление четвертое, малопонятное

Дела нагромождались одно на другое. Сперва, практически беспрерывно, начали приходить жалобы на бывшего наместника. От орков и оборотней, гоблинов и волкодлаков, метаморфов и гномов, алконостов и карликов… Короче, от всех тех, кто не мог похвастаться принадлежностью к человеческой расе. Гилберта завалили жалобами. А на все вопросы — почему не пытались обратиться в имперский суд, ответы чаще всего сводились к банальному «до богов высоко, до Властелина далеко…».

Можно было, конечно, решить, что большинством написавших двигало столь естественное желание сделать гадость попавшему в немилость, но… Каждая жалоба — в девяти случаях из десяти — подтверждалась множеством доказательств. Гилберт своими глазами видел сожженные дома, вырубленные некогда плодородные сады, еще недавно многолюдные селения, ставшие теперь погостами… Притом весьма жуткими: где многие не были захоронены, а вороны до того разжирели, что не могли взлететь при приближении человека.