Киндрэт. Кровные братья - Турчанинова Наталья

Ночь освещена сотнями, тысячами факелов. Их отсветы мечутся по камням стен и мостовой, по крупам жеребцов, по стволам стройных пальм. В воздухе носится запах благовоний, горящей смолы, магнолий и душных джунглей. Душистые лепестки роз дождем падают под ноги лошадей, тянущих великолепную квадригу.

Она сидела на троне, под тонким, трепещущим на ветру балдахином и улыбалась. Горячий ветер ласкал кожу, тренькал золотыми колокольчиками в ее волосах, бросал на помост лепестки и мелкие звездочки цветов. Восторженная толпа бурно приветствовала ее. Воины едва сдерживали человеческий поток. Люди безумствовали, тянули к ней руки, мечтая прикоснуться хотя бы к подолу платья. Они видели живую богиню. Смуглые тела блестели от пота, на лицах выражение почти детского счастья. Богиня спустилась к ним из своего дворца. Жестокая, но справедливая. Мудрая. Та, кому они почитали за честь давать свою кровь. Та, кто могла выбрать из них самых достойных и сделать равными себе.

Ее город. Прекрасный, погибший в древних войнах Мохенджо. От него остались груды камней, статьи в исторических трудах и ее память. Сколько тысячелетий она бродит по свету в поисках его подобия. И не находит. Не найдет. Ее мир умер.

Тихий стук в дверь прервал воспоминания. В комнату заглянула Констанс. Ее последнее дитя:

– Прошу прощения, Леди. Я помешала?

Огненный ребенок. Кудри словно пламя. Молодая, дерзкая, сильная, наивная, доверчивая и восторженная.

– Заходи, дорогая.

Вошла. Стремительно, но слегка неуверенно. Современных девушек не учат быть женственными и грациозными. Им это ни к чему. Почти так же, как спартанок во времена ее молодости. Те тоже считали себя равными мужчинам. Фелицию, афинянку, воспитывали как будущую хозяйку большого дома. Послушную жену и заботливую мать.

И Флора была несдержанно-порывиста. Очень молода. Еще одно потерянное дитя… Скольких Фелиция пережила и скольких еще переживет!

– Леди, я просматривала документы и… нашла кое-что.

– Что именно?

– Это долгосрочная программа под названием «Золотой миллиард».

Фелиция вздохнула, отвернулась от окна, внимательно посмотрела на воспитанницу. Девушка была взволнована, озадачена и смущена.

– Сядь.

Та присела, нервно скручивая в трубку лист бумаги.

– Ты поняла, в чем суть этой программы?

– Да. Уничтожение человеческого населения. – Констанс не поднимала взгляда на учительницу, как будто стыдилась.

– Не уничтожение, а сокращение. – Мормоликая говорила мягко, терпеливо. Это давно вошло в привычку. – Сокращение численности человечества до одного миллиарда.

– Но, Леди! Официальная политика клана запрещает убийство людей! Вы учили меня…

– Дорогая, успокойся.

– Извините. – Констанс снова опустилась в кресло, пригладила рыжие волосы, словно аккуратность в при ческе могла помочь ей сохранять уравновешенность.

– Мы не убиваем людей и не будем их убивать. Даханавар не выйдут на улицы с автоматами, чтобы расстреливать человеческое население. – Фелиция помол чала, снова вернулась к окну, посмотрела на холодную улицу, где полчаса назад ей виделись призраки древнего города, задушенного джунглями. – Их слишком много.

И они сами понимают это. Население земли растет с катастрофической скоростью. Энергетические и прочие ресурсы почти исчерпаны. Все войны смертных – естественная реакция социума на демографический взрыв. Неосознанная попытка сократить численность. «Золотой миллиард» – их собственная программа, составленная с помощью Даханавар и принятая к исполнению более десяти лет назад. Балласт нужно сбрасывать. И мы попытались подсказать, как это сделать с наибольшей эффективностью.

– Я понимаю, – пробормотала Констанс, разглаживая на коленях, обтянутых кожаной юбкой, мятый листок.

Она не понимала. Раньше, давно, Фелиции был дорог каждый из ее народа. Но прежний мир погиб. И беречь стало некого.

– Мы управляем людьми много тысячелетий. И у нас есть на это право. Мы старше, мудрее, сильнее, дальновиднее. Они пытаются стремиться к гармонии, но, к сожалению, самостоятельно не могут ее достичь. Человечество движется к катастрофе, и наша цель удержать его. Иначе вместе с ним погибнем и мы.

– Да, я понимаю, – повторила ученица, но Фелиция видела, что ее продолжает что-то смущать. Отражение.

Констанс в стекле теребило кудрявый завиток, падающий на плечо, и напряженно смотрело на мормоликаю. – И все же получается, что у клана двойная политика?