Трое в Песках - Никитин Юрий Александрович

Олег наконец выудил пучок, понюхал спешно, успел бросить на край плиты, прямо под удар тяжелой секиры:

— Лупи, теперь лупи!.. Разрыв-трава в смеси с одолень-травкой.

Мрак обрушил тяжелый удар с осторожностью: кисти уже ныли и быстро распухали. Обух коснулся пурпурного края. Мрак заранее скривился в ожидании резкой боли, послышался хруст, треск. Уголок исчез, Мрак едва успел убрать ногу от лезвия: едва не осчастливил Агимаса и проклятых магов!

— Есть! — шепнул Олег снизу.

На ладони пурпурным огоньком горел осколок не крупнее лесного ореха. На острых гранях блистали звезды, в сердцевине полыхал крохотный пожар. Таргитай и Лиска хрястнулись лбами, пытаясь рассмотреть лучше. Мрак с секирой в руках затравленно оглядывался, глаза были дикими, неверящими.

— Все? Обратно? Так просто?.. Без драки?

Олег поспешно завязал камешек в чистую тряпицу, сунул за пазуху.

— Быстро! Убегаем. Пока не опомнились.

Сбежали с холма, стараясь выглядеть все теми же беспечными гуляками. На остров съехались вожди разных племен — с дружинами, волхвами, явно и посланцы дальних земель, так что затеряться сейчас, когда уже подзаморились от пьянки, нетрудно, если Мрака держать за руки, Олега за ноги, Таргитаю не дать дудеть, а Лиске спрятать вызывающе красную гриву под капюшон.

У подножия Лиска с отвращением пошла на цыпочках по дуге, обходя лужу кислой блевотины. Там тяжело сопел в пьяном беспамятстве краснорожий детина в роскошной одежке боярина. Худая свинья, подбирая извергнутое, подобралась ближе, объела перепачканные губы, с хрустом отгрызла нос, затем разохотилась, пошла сгрызать уши. Олег передернул зябко плечами, ускорил шаг, но отвратительный хруст перемалываемых хрящей перекрывал пьяные вопли, песни и лай разгулявшихся псов.

Все больше попадалось упившихся вусмерть. Иные еще ползали, на ощупь хватали кувшины, лакали почти что через силу. У одного костра собралась четверка гигантов с вислыми животами, огромная чаша ходила по кругу. Все подозрительно следили друг за другом налитыми кровью глазами, словно шло состязание, кто дольше не свалится мордой оземь.

— Такие никогда не опомнятся, — прошептал Мрак с гадливостью. — Сгинут, но не опомнятся. Ну и хрен с ними! И жаба за ними не кумкнет.

Лавируя между кострами, приближались к темной груде камней. Уже слышались тяжелые удары волн, костры попадались реже, а песни орали только самые выносливые. Остальные спали, блевали, пытались ползти куда-то.

Воздух был влажный, соленый. Таргитай растерянно повторял:

— Это все?.. Так просто?.. Зачем же мучались, планы строили, всю ночь просидели на камнях?

Олег бросил через плечо язвительно:

— Кабы знал, где не надо соломку стелить! Переработался.

— Я всегда перерабатываюсь, — огрызнулся Таргитай. — На кой ляд киммеров рушили? А теперь того и гляди, камешек сгодится разве что на кресало.

— Сплюнь, — вскрикнула Лиска тревожно.

Таргитай плюнул в темноту, Мрак выругался. Олег объяснил ядовито:

— Он уже три дня на палке с дырками не сопел! Это все одно, как если бы Лиска не расчесалась, а ты не подрался.

Ближе к ограде из массивных глыб пировали самые бедные, одетые проще, зато надравшихся было меньше. Больше орали песни, обнимались, клялись в вечной дружбе, дрались, мирились, снова заводили застольные, плясовые, подблюдные, валились и поднимались снова.

Таргитай, заглядевшись на пиршество, часто падал, запнувшись, сталкивался с гуляками. Его радостно хватали, заставляли пить. Дудошник охотно подчинялся, дважды друзьям пришлось силой выдирать его из загулявших компаний, где Таргитай, забыв для чего он здесь, уже плясал с девками непотребного вида.

Неожиданно впереди возник человек огромного роста. Он шел навстречу, в руке держал боевой топор. На нем была звериная шкура, шерсть блестела в лунном свете, всклокоченные волосы стояли дыбом. Лик человека был страшен, глаза горели красным пламенем. Огромный красногубый рот, что в призрачном свете казался черным, внезапно полыхнул пламенем:

— Невр-р-р-ры… Рр-р-р-рад…

Таргитай завороженно смотрел в пляшущие языки огня. Лицо, подсвеченное снизу, выглядело особенно лютым, нечеловеческим. Мрак на ходу снял секиру, набычился, пошел осторожным охотничьим шагом. Олег поспешно забежал вперед, крикнул:

— Ты кто?

— Меня зовут Дикий Остап, — проревел незнакомец. — Но ты можешь звать меня Смерть.

— Что тебе надо?

— Дурень, что надо Смерти?

Он даже не замедлил шаг, топор взлетел в воздух. Руки незнакомца были огромные как бревна. В сторонке остановились подгулявшие, начали подбадривать, кто-то сунулся к Дикому Остапу с мехом вина. Тот небрежно пнул локтем, гуляка отлетел и растянулся как лягушка. Среди любопытных раздался обидный хохот.

— Кто тебя послал? — спросил Олег вдруг.

— Меня послать нельзя, — прорычал Дикий Остап. — Меня можно только упросить!

— Кто это сумел?

— Ваш лучший друг, — сказал с хохотом Остап. — Мардух!

— Лучший друг после Агимаса, — пробормотал Мрак. — И Савиджака… Здешний ты или приблудился в эти земли, но закопают тебя здеся, милок.

Гигант хохотнул:

— Люблю дерзкие речи. Защищайся!

— Опять драка, — сказал Таргитай с тоской. — А совсем рядом — девки, пляски, песни… Дурачье мы!

Богатыри сшиблись, секира и топор взвились одновременно. Олег шевельнул губами, вокруг Остапа вспыхнули серебристые огоньки. По телу Мрака заплясали крохотные красные искорки, тут же топор и секира сшиблись… но ни лязга, ни стука — их разбросало в стороны.

Дикий выглядел озадаченным. Топор застыл в громадных пальцах, голова медленно повернулась, словно гигант ощутил звериным чутьем нечто чужое. Взгляд упал на неподвижного Олега.

— Это ты?

Олег ответил громко, видя, что все больше гуляк собираются, привлеченные дракой:

— Думаешь, один ты ешь сено, остальные — солому?

Среди буянцев пошли смешки, хохот, кто-то заорал подбадривающе, не то Олегу, не то Мраку. Дикий Остап взревел, ринулся как бык. Мрак покрепче уперся, гигант возвышался на голову, раза в полтора тяжелее, но снова вспышка, россыпь искр — серебристых и красных, странная схватка, словно двое одновременно бросаются на стеклянную стену с двух сторон.

— Перестань мешать! — загремел Дикий Охотник нечеловеческим голосом.

— Оставь магию сам, — ответил Олег зло и добавил: — Мешок с дерьмом, корова безрогая, жаба бесперепончатая…

Удар красных искр был такой мощи, что за спиной Олега смело толпу зевак, вдали затрещали вековые сосны. Олег не поднимаясь послал узкое серебристое копье из трепещущих искр. Охотник пошатнулся — огненная стрела угодила в грудь, а Мрак с готовностью хватил секирой по голове.