Путь императора - Мазин Александр

«Все в точности так, как мне говорили»,– подумал Йорганкеш.

«Мои солдаты, мои корабли…» И Император Фетиса заверяет его в дружбе, словно этот эгерини уже сидит на Кедровом Троне.

– Больше ты ничего не хочешь сказать? – тоном, не сулящим ничего доброго, поинтересовался Йорганкеш.

Фаргал наконец заметил состояние Императора и очень удивился:

– Тебя интересуют подробности моей победы, государь?

– Нет! – резко бросил Император.– Меня интересуют подробности твоего предательства!

– О чем ты, государь?

Если он еще не злоумышляет против тебя, то непременно будет злоумышлять. Так говорили Йорганкешу. И это правда. «Моя победа»!

– Стража! – Голос Йорганкеша сорвался на визг.– Взять его!

– Государь!

Фаргал был настолько удивлен, что даже не пытался сопротивляться.

– Что случилось, государь?

Алые царской стражи схватили его за руки, отобрали меч. С лязгом замкнулись тяжелые кандалы. Эгерини понял – их приготовили заранее. Но он по-прежнему ничего не понимал.

Фаргал перевел взгляд с побелевшего от ярости лица Йорганкеша на бесстрастное лицо Саконнина. Тот едва заметно пожал плечами.

Алые потащили Фаргала к выходу, но эгерини вдруг резко развернулся и шагнул к трону. Четверо стражников повисли на цепях, но им было не осилить одного эгерини.

– Государь,– сказал Фаргал, стараясь, чтобы голос его был спокоен,– я надеюсь на твою справедливость.

Повернулся и сам двинулся к выходу.

Йорганкешу потребовалось некоторое усилие, чтобы не приказать воинам немедленно освободить этого удивительного человека. Но он подавил первый импульс, а дальше – уже проще. Если ты хочешь сохранить Кедровый Трон за собой, никто не должен подниматься настолько высоко, чтобы сравняться с этим древним символом императоров Карнагрии.

– Его будут судить,– сердито сказал Йорганкеш.– И его осудят!

Саконнин промолчал.

* * *

Оборотень встрепенулся. Зов повелителя был еле слышен в этих стенах, но слуга Аша уловил бы его даже на вершине одной из гор Яго.

«Тот, кого ты знаешь, готов. Возьми его».

Оборотень расслабился, превратившись в бесформенный ком. Его сознание растеклось по залам и коридорам Дивного города, вошло в каждый угол и в каждую каморку…

«Я нашел его,– послал он весть через тысячи миль.– Я иду».

«Не спеши,– остановил его великий маг.– Ты возьмешь его следующей ночью, ровно за час до рассвета, когда взойдет звезда Ирзаи-Всадницы».

«Да»,– послал оборотень ответ, и повелитель покинул его.☻

* * *

Ашшикун сидел в трапезной постоялого двора у Рыбных ворот и болтал со своим приятелем, местным головорезом, когда его мозг пронзила острая боль.

Колдун рухнул лицом на стол и глухо застонал.

– Ты что? – удивился его собеседник.

– Да… старая рана. Извини, брат.

Боль отпустила Ашшикуна. Это был зов, на который следовало немедленно откликнуться.

– Извини, брат,– повторил колдун, поднимаясь.– Пойду к себе, что-то я захворал.

Поднявшись наверх, Ашшикун вынул из тайника берилл (узнай здешние ребята об этом камне – и Ашшикун гроша не дал бы за его сохранность), сжал в ладонях.

– Карасш аксшарот, Аш-ма-харсашт!

Господин откликнулся немедленно.

«Он должен объявить себя Императором между седьмым и девятым днем месяца Обновления»,— пришла мысль повелителя.

«Сегодня уже третий»,– подумал Ашшикун.

«Он придет к тебе завтра,— последовал ответ.– Ты готов?»

«Да, великий».

«Не ошибись».

Кристалл потеплел. Сила мага оставила его.

Ашшикун в изнеможении повалился на постель. Конечно, он сделает все, как надо. Цена ошибки ему известна.

* * *

– Гронир! – раздалось за дверью.– Ты тут?

Тысяцкий поставил бокал с вином, посмотрел мутным взглядом на дверь. Нет, он еще не напился, но напьется обязательно. Он теперь каждый день напивается, вот так.

– Ну? – буркнул он.– Кого демоны принесли?

Дверь открылась. Вошел Гишмир, десятник Алых из царской стражи. Поглядел оценивающе на тысяцкого.

– Сядь,– проворчал Гронир, похлопав ладонью по скамье.– Не маячь.

Десятник опустился на застеленную ковром скамью так осторожно, словно боялся раздавить.

Тысяцкий набулькал вина в собственный бокал, подвинул:

– Пей!

Гишмир взял бокал, подержал…

– Пей, не отрава! – сердито сказал Гронир.

Десятник отпил половину. Тысяцкий отобрал у него бокал и выплеснул остаток в рот. Снова потянулся к кувшину, но тот был уже пуст. Алый полез за другим, сковырнул кинжалом печать, но вытащить пробку одной рукой сразу не получилось. Гронир выругался, зажал кувшин между коленями.