Передышка в Барбусе - Никитин Юрий Александрович

Мрак сказал неуклюже:

— Зачем в дороге скатерть? Прости, нам пора...

— Это не простая скатерть, — сказала она уже живее. — Это скатерть-самобранка! У меня это просто... ну, память, что от отца к сыну... Ещё от первых богов! Ты только разверни её, когда на отдыхе. Не бог весть, в давние времена ещё не знали перца, но зато яства из диковинных птиц и чудных рыб, которых уже нет на свете...

Мрак с неловкостью отстранил подарок. Принцесса сразу побледнела, губы задрожали, а чудные глаза наполнились слезами. Мрак сказал неуклюже, проглотив слова, готовые сорваться с языка:

— В пути всегда есть дичь.

— Но...

— А вдруг с твоей скатертью что случится?

Она сказала просто:

— Что тогда мне скатерть? Я сама умру.

Наступило тяжёлое, как горы, молчание. Ликия, страдая за обоих, протянула руку. Ткань показалась лёгкой, прохладной на ощупь, словно на ладонь опустилась снежинка. Ликия молча сложила в седельную суму. Мрак натянул повод, но за спиной со двора донеслось гневное ржание. Двое могучих, как дубы, конюхов с великим трудом удерживали красного коня с оранжевой, как расплавленное золото, гривой и таким же оранжевым роскошным хвостом. Конь тряс головой, уздечка звенела, звенели стремена, а металлические части седла мерцали торжественно и таинственно.

Мелигерда медленно сняла с пальца большой перстень.

— Возьми. Пусть он постоянно напоминает тебе обо мне. Конь этот тоже твой... Он способен за одну ночь домчать тебя хоть в Артанию, хоть в Славию, а хоть даже в таинственный и страшный Вантит... Оставь Ликию со мной, хоть что-то у меня останется от тебя. Останешься, Ликия?

Ликия, поколебавшись, кивнула. Мелигерда смотрела на них блестящими от слёз глазами. Ликия слезла с коня, подошла и обняла принцессу, такую маленькую, худенькую и, оказывается, жалобную и несчастную.

Мрак стиснул зубы, в груди было так горько, что едва не взвыл по-волчьи. Торопливо спрыгнул с белого коня и пересел на красного и сразу ощутил разницу, потому что, если это конь, то до этого сидел на простой козе. Он подобрал поводья, вскинул руку в красивом прощальном жесте.

Стены домов понеслись навстречу. Темные массивные дома проскакивали по обе стороны, а над крышами висело послеполуденное солнце, яркая знойная синь охватила небо от края и до края.

Мрак стискивал зубы, зажмуривался, пряча глаза даже от коня, не желая видеть белый свет, мерзавец, так сволочно врал, прямо в глаза врал, не мог сказать правду... да и как сказать?

Конь нёсся как стрела, выпущенная из богатырского лука. Земля сперва мелькала под копытами, потом просто замерцала, словно тусклая вода в сумерки. Дробный стук копыт участился и... затих вовсе. Встречный ветер раздирал рот, пытался выдавить глаза и выдрать волосы.

Далеко впереди показалась полоса деревьев, роскошные яворы. Он успел понять, что они у кромки воды, впереди широкая река, а конь несётся как чёрт. Под брюхом внезапно оборвалась земля, а внизу страшно заблестела вода, от неё пугающе ударило холодом. Сердце оборвалось, он зажмурился, тут же снова открыл глаза... Впереди возник берег, копыта со стуком ударили о твёрдое, тут же участили стук. Он оглянулся и успел увидеть убегающую за горизонт реку, линию деревьев.

Сердце робко стукнуло, как испуганный цыпленок, что учится клевать зёрна, убедилось, что уцелело, затрепыхалось вовсю. Он перевёл дух, и тут на место сладкому страху медленно начало заползать ликование. Он прокричал коню: «Ещё! Ещё быстрее!», пригнулся, ощутил мощный толчок, на миг потяжелел, а когда скосил глазом вниз, увидел, как под конем проносится зеленая равнина, а конь уже снова опускается, снова удар копытами, скачок... который равен ста конским скокам, если не тысяче, ещё и ещё, ускоряется, ветер ревёт в ушах, конь разогрелся, уже как раскалённый слиток металла, который только что вытащили из кузнечного горна...

Мрак увидел впереди знакомое распаханное поле, домик, заорал: «Тпру!», с силой натянул поводья. Конь пронёсся через поле, а возле домика перешёл на шаг. Мрак направил прямо через забор, конь перемахнул с лёгкостью.

На крыльцо вышел испуганный старик. Мрак спрыгнул с седла, старик смотрел на коня восторженными глазами. Мрак бросил ему поводья в руки, велел почти по-тцарски:

— Посмотри за конём. Лучше спрячь в сарае, я завтра-послезавтра приду за ним. И ещё... твоя дочь в гостях у принцессы Мелигерды. Не боись, она хорошо устроена. Вот тебе от неё пара золотых монет... бери-бери!.. Как заработает, пришлет ещё. Так уж получилось, что ей пришлось отбыть чуток неожиданно. Потом приедет в гости...

Старик вскрикнул тревожно:

— С ней ничего не случилось?

Мрак засмеялся:

— Вот увидишь!.. Она пристроена намного лучше, чем в той вонючей харчевне.

Он помахал рукой, солнце уже близко к вершинам деревьев, наливается красным. Отступил, вломился в лес, побежал быстрым шагом, вскоре ветерок донёс издалека смутные запахи множества людей.

Ноздри уловили даже запах Аспарда, Мрак хорошо различал эту странную смесь ароматов крепкой здоровой кожи и непременных благовоний Тцарского двора.

Он с бега перешёл на шаг, холмы раздвинулись, он ощутил, что вот-вот навстречу выедут всадники, и потому заставил себя тащиться медленно, зацепляя ногу за ногу.

Через мгновение в самом деле показались всадники, целый десяток. За ними тащились тяжело груженные подводы. За подводами ещё десятка два всадников. Острые глаза Мрака сразу вычленили распорядителя охоты, Червлена, Сисада и Билгу, придворных, что чаще других оказывались перед глазами. Все трое ехали горделиво впереди. Верный Аспард тащился с двумя воинами, малость поотстав. Мрак даже отсюда увидел, насколько Аспард угнетён и подавлен, плечи опущены, он согнулся, как старик под тяжестью нелегко прожитой жизни. Рядом двое воинов угрюмо молчат, но на их лицах он видел ясную печать поражения.

Всадники не сразу заметили одинокого путника, не сразу обратили на него внимание, а когда подняли взгляды, грозный Мрак был уже в десяти шагах, взор гневен, а голос напомнил всем рык разъяренного льва:

— Ну?.. И много бедных зверей набили?

Распорядитель отшатнулся, побелел, вспикнул, руки с такой нервозностью дёрнули за повод, что конь захрапел, встал на дыбы, словно перед ним в самом деле возник страшный лев. Сисад и Билга что-то шептали, непрестанно хватались за амулеты, глаза дружно полезли из орбит, а Червлен уставился на Мрака гневно-изумлёнными глазами.

Послышался грохот копыт. Подскакали Аспард и двое его воинов, похожие друг на друга и на самого Аспарда настолько, что понятно, родня. Все трое схватились за мечи, окружили Мрака, глаза горят, зубы оскалены.