Чужие паруса - Бушков Александр

Комендант сорвал с шеи серебряную цепочку, на которой была подвешена серебряная гидернийская монета, и бросил Сварогу под ноги. Если крон-майор и надеялся, что старший артиллерийский офицер испарится или, захлопав перепончатыми крыльями, умчится в свои адские кущи, то он жестоко ошибся. Сварог остался на месте. Видимо, расстроенный последним обстоятельством, комендант вырвал и скомкал листы с параграфами о магической атаке, а потом швырнул и всю брошюру в разбитое окно штабного здания.

– Нагрудный знак «Морской венок». – С корнем содранный с груди знак с клочком серой ткани полетел к крыльцу столовки. – Я не сдержал слез, когда мне его вручал сам штаб-стратег Рибо Скиль. Я мечтал поступить в Королевскую академию. Мечтал о Гальвикарии Первой степени с алмазным крестом. – Крон-майор сорвал с правого плеча эполет с бронзовой бахромой и тремя большими ромбами. – Что все это значит, послушайте, вы? Прошу ответить! Скажите мне и дайте полминуты, чтобы облегчить вам задачу. Можете мне сказать, что все это значит?

– Конечно, могу, – Сварогу наконец удалось вставить слово в сей монолог отчаяния. – С удовольствием скажу, но потом. Сейчас не до того как-то, право. И полминуты я вам не дам. – Он показал шауром на револьвер. – Зря вы это, батенька. Эффектно, по-офицерски, не спорю, но все-таки глупо. В жизни столько еще интересного. Уж мне-то можете поверить…

– Я понял! Понял! – неожиданно воскликнул комендант, вскинув руки. – Вы пришли за ними! Пресветлый Тарос, как же я сразу не сообразил! – И показал револьвером куда-то себе за спину. – Ну конечно!

– И за кем я пришел? – с интересом спросил захватчик.

Если б комендант выразился бы «за ним», то, пожалуй, Сварог подумал, что речь идет об угле, но, судя по употреблению множественного числа, крон-майор имел в виду нечто иное.

– Вы один из них, да? Поверьте, мы выдали бы их вместе с судном. Они содержатся в помещении для временно арестованных… – И опять исказилось напряженными раздумьями лицо коменданта, едва сблизившиеся с концами концы вновь отказывались сходиться. – Но позвольте, а при чем тут «Адмирал Фраст»? Почему вы в форме старшего артиллерийского офицера?

– Все узнаете, крон-майор, – заверил Сварог, который и сам теперь был бы не прочь кое-что уяснить. – Обещаю. Слово артиллерийского офицера. А теперь идемте к «губе»…

– Куда?

– К помещению для временно арестованных, Смотреть на арестованных будем. Да и кого, может быть, другого в арестованные определим… Да! Револьверчик-то отдайте, а то неправильно как-то: база пала, а проигравшие ходят вооруженными…

…Эти мачты с зарифленными парусами он увидел еще в подзорную трубу и принял парусник на обыкновенный блокшив, вымачивающий якоря на вечном приколе.

Сейчас Сварог стоял на шканцах этого самого парусника, оказавшегося двухмачтовой шхуной, причем вполне действующей, пригодной к плаванию и активно к нему готовящейся. К бортам парусника нагелями были прибиты затейливо вырезанные из дерева, крашенные в нежно-зеленый цвет буквы, складывающиеся в название «Путь».

Бушприт украшала деревянная фигура: обалденной красоты девица со струящимися по ветру волосами и двумя парами извивающихся щупалец заместо рук. Морское божество, как пить дать.

Матросы – не гидернийцы и не тоурантцы – сновали по вантам, проверяя крепление снастей и управляемость парусов. Иные по сходням закатывали на корабль бочонки, наполненные питьевой водой из местного опреснителя. Иные по тем же сходням заносили вещи, возвращая унесенное со шхуны гидернийцами. А доставали забортную воду и драили палубу «Пути», закатав рукава и юбки, женщины. «А вот мы у себя на „Ударе“ женщин бережем, – подумал Сварог, глядя на это, честно говоря, не лишенное эротизма безобразие. – На них лишь киндеры, карболка, камбуз…»

– Сегодня день третий. День Огненной зари, – пояснил собеседник Сварога. – Женщинам разрешено трудиться наравне с мужчинами.

– Ах вот оно как, – отозвался шторм-капитан броненосца. – А разрешено им не трудиться в этот чудный день?

– Каждый волен не трудиться, когда захочет. Но тогда его перестанут оберегать.

– Что-то, погляжу, не очень-то вы себя наоберегали…

Щадить неведомые религиозные чувства Сварог не намеревался. Обойдутся. Не хватало еще с ними сюсюкаться, лить елей и патоку и не трогать грубыми руками. В конце концов, кому как не мастеру Сварогу они обязаны свободой – так что вытерпят любой острый вопрос и любое его ехидное замечание. Короче говоря, граф Гэйр религиозных чувств не щадил. Чем-то, чему пока он не подобрал определения, его раздражали эти морские скитальцы. Но тем не менее странный корабль Сварог не покидал.