Продавцы невозможного - Панов Вадим Юрьевич

Мишенька поднес чашку ко рту, вдохнул аромат, сделал маленький глоток и ровно ответил:

– Там никого нет.

Стюардесса покраснела:

– Извините.

– Все в порядке.

Щеглова охраняли «по классу «А», однако ни истребители сопровождения, ни бронированные спасательные капсулы, ни толпы телохранителей не могли обеспечить той защиты, которую давала тайна. Если враг не знает, куда ты направляешься, в какое время, под каким именем, – он не способен нанести удар. Идеальный случай – когда враг о тебе вообще ничего не знает, даже то, что ты существуешь.

Пассажир, занимавший вторую половину салона, поднялся на борт самым первым, еще до того, как появился экипаж. Безы очистили ангар – стандартная процедура перед полетом, а потом пропустили к самолету кого-то, чье лицо скрывала наномаска. На Станции процедура повторится в обратной последовательности: ребята Слоновски удостоверятся, что экипаж и пассажиры ушли, подадут условный сигнал, и пассажир покинет самолет. Его лицо увидят только те, кому положено.

Тайна.

Мишенька допил кофе, выбрался из кресла и подошел к спутникам. Игра закончилась, и офицеры определялись с результатами:

– С тебя шестьдесят юаней, с тебя сорок…

– Надо было играть на рубли.

– По мелочам? Как в детском саду?

При появлении Мишеньки напряглись, однако Щеглов махнул рукой: «Сидите», прошел к шкафчику и снял с вешалки повседневный, темно-серого цвета китель. Золотые погоны, наградные планки, шевроны, значки, на груди опознавательный знак московского СБА, на рукаве – шеврон филиала «Станция»: белый щит с черной руной Дагаз. Выглядел китель не так солидно, как парадный, цвета морской волны, на котором полагалось носить не планки, а сами награды, но все равно весомо. Обычно Мишенька предпочитал штатское, он бы и на строительство летал в костюме, наплевав на то, что визиты считались официальными, однако детям нравилось, когда папа приезжал в мундире, ради них и старался.

– Время? – спросил Васильев.

– Истребители поменялись. – Мишенька кивнул на иллюминатор. Вместо одинокого русского «МиГа» рядом с «Транссибом» появилась пара хищно изогнутых «Сапсанов» с опознавательными знаками СБА. – Началась наша зона ответственности.

Тридцать машин в истребительном полку. Тридцать – в бомбардировочном.

«Зачем он нужен?»

«Кто знает, что придет с земли? Нужно быть готовыми».

А тридцать современных бомбардировщиков, оснащенных наилучшим, любовно собранным на предприятиях «Науком» вооружением, способны перепахать не один квадратный километр.

Изначально, вдохновляемый верхолазами, Моратти наложил вето на предложение Мертвого превратить Станцию в крепость, однако серия терактов, проведенных в течение первого полугодия строительства, и прокатившиеся по всем крупным городам планеты массовые выступления против Станции заставили верхолазов согласиться с доводами Кауфмана. Опять же – непредсказуемые русские, на территории которых возводился объект. Верхолазы поразмыслили и решили, что раз уж они согласились платить, то пусть их вложения будут должным образом защищены. Мертвый получил «добро» и принялся выстраивать оборону по всем правилам военного искусства.

Пятьдесят вертолетов в смешанной бригаде: разведывательные, огневой поддержки, транспортные. Тридцать занятых на строительстве гражданских геликоптеров также курируются военными, их пилоты – исключительно безы.

Бригада ПВО: двенадцать стационарных батарей и шесть мобильных. Время развертывания – пятнадцать минут. «Воздух» Станции был прикрыт на «отлично».

«Земля» – тоже.

Огромную территорию Станции окружили три защитные линии. Первая – два ряда колючей проволоки, редкие башни с автоматическими пулеметами и множество видеокамер. Вторая, идущая через триста метров от первой, уже серьезнее. Три ряда проволоки, бетонные «ежи», доты, капониры, ходы, «секреты» и много, очень много стволов. Третья линия представляла собой бетонный забор, перед которым шли два ряда колючей проволоки, единую сеть бункеров и укрытий. Между линиями – минные поля. Позади – артиллерийские и ракетные батареи. Наводчики знают местность как свои пять пальцев и готовы положить снаряд даже не в платок – в монетку.

Станция могла выдержать настоящий штурм.

– Как долетел?

– Как видишь – долетел.

– Похож на офицера высокого ранга.

– Напускное.

– Планки лаком покрыл или чистишь тряпочкой?

– Горничной поручаю.

– Молодая горничная?

– Старушка слепая, держу из жалости.

– Жена знает?

– А зачем?

Неспешно, перебрасываясь шуточками и подначками, Щеглов, Прохоров и Слоновски подошли к вертолету, ожидавшему в сотне метров от ангара, в который закатили «Транссиб», и забрались внутрь. Мишенька всегда начинал визиты на Станцию с облета территории.

– Как прошла ночь? – Утренние отчеты со Станции Щеглов еще не получил, вот и поинтересовался.

– Попытка подключения к видеокамерам первой линии.

– Местные?

– Нет, ребят аж в Питере наняли.

Вертолет взмыл в воздух. Грег за штурвалом – лишних ушей в машине не было, только свои, проверенные.

– Им кажется, что вудуисты, но я подозреваю китайцев. В Питере их много, а вудуисты предпочитают работать через Пермь.

– О задержании еще не объявляли, – вставил Прохоров. – Я предлагаю сдать диверсантов ОКР, а Грег – расстрелять.

– Мы давно никого не наказывали, – отозвался Щеглов, внимательно подмечая новые детали в знакомом до мелочей пейзаже Станции.

Вот двадцатиэтажная башня Лаборатории Технических Проектов – ЛТП-1, мозгового центра строительства. На крыше – новая антенна. Рядом с башней, что естественно, растет Теплый Дом – офис филиала СБА. Десять этажей вверх, облицованных непрозрачным стеклом, еще пять этажей вниз, в мерзлоту. Этот за две недели не изменился. Чуть дальше – огромный, триста метров в диаметре, купол Главного Энергоблока, похож на распухший Тадж-Махал, но только похож. Ни минаретов, ни изящных узоров – прагматичные прямые линии. Прямоугольник, на котором примостилась гигантская полусфера. Ее поверхность постепенно закрывается листами особого покрытия, с виду – титапласт, на деле – совсем другой материал. Осталось шесть уровней. В прошлый раз недостроенных рядов было восемь. Все по графику.

Взгляд опустился чуть ниже, на пять железнодорожных веток, что с разных сторон подходили к Энергоблоку.

– Когда будут остальные?

– Точное число уже известно? – вопросом на вопрос ответил Прохоров.

– Мы по-прежнему надеемся на восемь, – бесстрастно сообщил Щеглов. – Когда?

– Нас видят, – напомнил Слоновски, имея в виду разведывательные спутники. – Пять веток объясняются строительными потребностями. Три дополнительные вызовут подозрения.

– Оборудование готово, – добавил Прохоров. – Мы проложим ветки в течение трех дней.

– Ладно, – подумав, согласился Мишенька. – В последний момент.

Когда на подозрения можно будет наплевать.

Конечно, если этот момент настанет.

Вертолет заложил вираж, облетая зависший над территорией дирижабль электронщиков, и перед Мишенькой открылся вид на железнодорожный узел – основные ворота Станции. Два эшелона разгружаются, один замер на досмотре – расположенной между первой и второй линиями стоянке, еще один только подбирается к границам Станции. Грандиозное строительство пожирает грандиозное количество ресурсов, в день приходит до семи эшелонов с оборудованием и материалами. И каждый вагон нужно проверить – обязательная мера, учитывая количество террористических атак, которые уже предотвратил Слоновски. Идущими к Станции ветками занимались в самом начале строительства – старую модернизировали, вторую проложили с нуля, их пропускная способность высока, для нужд Станции такого не требовалось, но далеко не все предпринимаемые действия объяснялись только нуждами Станции.

– Когда поведете дополнительные линии к Энергоблоку, займитесь досмотровыми стоянками, – распорядился Щеглов. – Их нужно увеличить, чтобы одновременно досматривать по два эшелона.

– Понял, – кивнул Прохоров.

– И подготовьтесь к строительству сквозной ветки – некоторые эшелоны пойдут без досмотра.

– Хорошо.

За железнодорожным узлом – промышленные корпуса. Производство новой энергии требовало нового оборудования, новых технологий. Делиться ими «Науком» пока не собирался, а потому оборудование для Энергоблока создавалось прямо здесь, на Станции. Или собиралось из тех комплектующих, что присылались с «Большой Земли». Свои разработчики, свои инженеры, свои рабочие… Здесь вообще было много своего. Даже небольшой атомный реактор предусмотрели на тот случай, если из России неожиданно перестанет поступать электричество. Смета давно превышена, однако недостатка в финансировании на Станции не ощущали – Мертвый сказал, что деньги не кончатся, и они не кончались.