Последнее поколение - Федотова Юлия

Нет, наблюдатель Стаднецкий отнюдь не гордился своей противоправной (инструкция 22 пункт 5) благотворительностью. Неловко было, вот и уклонился от подробностей. Благо, церангаров его ответ вполне удовлетворил. Им ли не знать, что такое перебои в снабжении? Обычное дело…

Совсем уже в ночи адъютант Тапри набрёл на антиграв. Что такое, зачем? Услышал о невесомости, о свободном полёте – глаза разгорелись: «Можно?»

Гвейран колебался, медлил с ответом. Антиграв – это вам не плавательный бассейн, это «аттракцион» серьёзный, не всегда безопасный для здоровья. С другой стороны, не хотелось обижать гостя отказом. Для очистки совести, он решил сначала загнать его в диагностическую камеру. Якобы, положено так. Инструкция велит.

По внешнему виду диагностическая камера мало чем отличалась от разгрузочной капсулы, и Тапри забрался внутрь без испуга, без возражений, но с явным нетерпением. Чувствовал он себя очень прилично, особенно по сравнению со вчерашним, и процедуру считал излишней. Но, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом…

Гвейран закрыл крышку, включил сканер. Послышался тонкий неприятный звук, и агарду показалось на миг, будто внутрь его странного ложа залетел и пищит над самым ухом кусачий гнус. Он даже отмахнулся машинально, но пришелец сердито постучал пальцем по крышке: «Лежи смирно!» Поперечный луч синего света возник где-то в районе макушки, медленно пополз от изголовья к ногам, заставив на миг зажмуриться. Такая глупость, зачем это надо?

Тапри, скосив глаза к переносице, скучающе наблюдал за движением луча, а Гвейран не сводил изумлённого взгляда с монитора. В первые минуты экран его был чистым и белым, но очень скоро окрасился фиолетовым, потом стал синим, голубым, зелёным… И текста в информационном окне становилось всё больше, и баллы на цифровой шкале росли неумолимо. Пока, наконец, не возникла на красном фоне зловещая чёрная десятка, не загудел тревожно зумм: «организм в стадии умирания»! Ох, ничего себе! Полетали!

Вацлав поспешно распахнул крышку. «Умирающий» тут же сел, у него было радостно-оживлённое лицо:

– Ну, как? Готово? Теперь уже можно?!

– Нет!!! – вскричал пришелец свирепо. – Ни в коем случае! За мной, быстро! В реанимационный отсек!

– Вот правильно, – одобрил цергард Эйнер, только что вернувшийся из оранжереи. – И нечего смотреть, как солдат на пиявку, не хватало, чтобы ты у нас помер ТЕПЕРЬ! Успеешь ещё налетаешься, какие твои годы…

– Знаешь что, – прервал его мудрые сентенции Гвейран, подтолкнул к камере. – Давай-ка и ты полезай! От греха!

– А я-то зачем? – искренне удивился цергард. – Я здоров как танк «Славный Азра»!

– А кого полицейские избивали?

– О! Ну, то когда дело было!..

В общем, результат оказался аналогичным.

– Я всё понял, – сообщил Верховный, убедившись, что Гвейран не врёт, и он, Эйнер Рег-ат, помирает ничуть не меньше своего адъютанта. – Эта ваша машина, она просто не рассчитана на церангаров. Наши организмы отличаются от ваших, вот ей и кажется, будто они не в порядке. А на самом деле…

– На самом деле, «наша машина» способна проанализировать структуру любого белкового организма, с Церанга, с Земли – не принципиально…

– Значит, она рассуждает философски. Любая жизнь есть путь к смерти. Это не я, это древние так говорили, а они знали толк в высших материях.

Тут Гвейран, не удержался, фыркнул, но ответил со всей возможной серьёзностью.

– Она не рассуждает, она функционирует согласно программе… И вообще, ночь на дворе. Тебе не всё равно, где именно, в каком помещении спать? Утром полетаете.

Ну, утром так утром. Спать и в самом деле хотелось. Но попробуй, усни, когда в твоё живое пока ещё тело воткнуты какие-то иглы с трубками! Чертовски неприятно! Сон долго не шёл, вместо него приходили грустные мысли. Они путались от усталости, он пытался их прогнать, но они всё лезли и лезли в голову. Такое чудесное место этот корабль пришельцев – даже не верится, что существует реально. Это как сказка, как странный сон, как удивительный праздник… Завтра они его покинут, вернутся в скучные и жестокие церангские будни… Потом, если повезёт, поднимутся сюда снова, проведут на борту много дней, но это будет совсем не то. Они уже не будут чувствовать себя свободно – среди посторонних, враждебно настроенных существ. Не смогут больше, постесняются рыскать по всему кораблю в поисках впечатлений и удовольствий. А может, и позволено не будет…Сегодня они здесь желанные гости, почти хозяева – огромный межпланетный транспорт целиком в их распоряжении, они уже успели освоиться в нём, попривыкнуть к чуду высшего разума… Завтра… ну, или на днях, как уж сложится, станут приживалами из милости у тех, кого только что держали в плену… Чертовски неприятно, но не в гордости дело, наплевать бы на гордость, не в том мы положении, чтобы условия диктовать. Просто жалко, если не пустят больше в бассейн или оранжерею… Конечно, не пустят! Особенно в бассейн. Мы для них, носителей высшего разума – дикари, вроде как для нас – бронзогги. Бассейна в отцовских апартаментах нет, есть ванна. Пустил бы он, цергард Эйнер, в свою ванну бронзогга? Нет, ни под каким видом. Потому что насекомые, и вообще… Жаль. Очень, жаль, что счастье вышло столь мимолётным! Ведь как это приятно – плавать в чистой, глубокой воде, голубой, а не чёрной с красным! Без форменной куртки, без штанов и тянущих ко дну сапог, в одних смешных инопланетных трусах – коротких и полосатых. Без автомата, который ни в коем случае нельзя утопить. Без каски, по которой мерзко барабанят брызги от близких взрывов, а то и мелкие осколки. Без пуль, свистящих над головой, без пиявок в самых неподходящих местах. Без трупов, колышущихся рядом… Сколько их было – страшных ночных переправ через обмелевшие реки с топкими берегами и скользким дном, предательски уходящим из-под ног… Сколько имён… Зараг, Френе, Камир Сву-ат, Верд Короткий и Верд Длинный… Если бы они были живы, наверное, не поверили бы, что большая вода может быть приятной… Что в ней можно не только тонуть, но и купаться… Интересно, что сказали бы господа Верховные соратники, если бы он предложил оборудовать на – нулевом уровне, возле гаражей, небольшой бассейн? Наверное, признали бы душевнобольным, не упустили бы такой повод. Хотя, цергарду Репру идея могла бы понравиться, он любит удовольствия. Впервые у них нашлось бы что-то общее. Забавно. Цергард Репр его ненавидит, и наверное, убьет однажды. Если только Азра его не опередит… Репр, по большому счёту, дурак, хоть и опасный. Азра умнее. И он никогда не согласится на бассейн, он против роскоши в трудное военное время…