Куколка - Олди Генри Лайон

От страшной догадки Лючано непроизвольно включил «глаз». Он лежал, пристегнутый к креслу, разложенному горизонтально. В двух других «ложах» были зафиксированы близнецы. Дети по-прежнему спали, или пребывали без сознания. За пультом обосновался Бижан, ведя переговоры со спасателями. По обе стороны от него ангелами-хранителями висели в воздухе гитарист с барабанщиком, придерживаясь за спинку капитанского кресла.

Юлия обнаружилась в дальнем углу. Кто-то из вехденов оказался джентльменом, уступив даме свое кресло.

Лица всех блестели от пота. Загнанной лошадью храпел барабанщик. С шумом вздымалась широченная грудная клетка гитариста, стремясь прогнать сквозь легкие как можно больше воздуха, бедного кислородом. Бижан говорил с трудом, преодолевая одышку – словно не по радио общался, а из последних сил взбирался на горный пик. Легкие самого Лючано работали, как испорченный насос, издавая жалобные всхлипы.

– …отказали компенсаторы инерции. Гравитация – ноль. Вы нас размажете, если начнете тормозить своими двигателями. Да, сначала эвакуация к вам на борт. Потом вы гасите скорость и выводите мое решето на орбиту. Только так. Иначе спасете кучу трупов.

Ответы собеседников были слышны только трубачу. На обзорниках кургузый спасательный бот, уравняв скорость с «Нейрамом», заходил на стыковку. Спасатели маневрировали с осторожностью хирурга, делающего «пластику» стареющей миллиардерше.

– Где мы? – подал голос Лючано. Во рту пересохло, в горле першило. Распухший язык еле ворочался. Вдобавок мочевой пузырь истерически вопил: «Караул!»

– Очнулся! Живой! – по лицу гитариста расплылась улыбка.

– Подлетаем к Тамиру, – сообщил барабанщик.

«Тамир? А, ну да…»

Поверх изображения рубки поползли светящиеся строки. МОРС не замедлил откликнуться на мысленный вопрос:

«Тамир – третья планета в системе оранжевого карлика Марзино. Масса – 0,9, гравитация – 1,1. В году 412 суток; сутки – 0,95 стандартных. Среднегодовая температура – -14 градусов по водной шкале. Не сходящий снежный покров. Статус – протекторат Террафимы, второй планеты системы. Население – около 17 тыс. человек. Преобл. горняки и служащие двух грузовых космопортов. Колонизация и разработка ресурсов начаты семь лет назад.»

Будет холодно, подумал Тарталья. И на особые блага цивилизации рассчитывать нечего.

– Вы умеете заставить людей волноваться, Борготта! Но, честное слово, я рада, что вы живучий. Пять с половиной минут вместо четырех! Гив вас на себе вытащил.

Барабанщик с гордостью хмыкнул. Вот уж от кого не ожидали! Сперва избил на пару с гитаристом, потом рвался пристрелить – и нате, бросился вытаскивать, рисковал…

– Спасибо, – шепнул Лючано потрескавшимися губами.

Барабанщик махнул рукой – пустое, мол! – и едва не улетел под потолок рубки. К счастью, в последний момент он успел вцепиться в спинку кресла.

Вовремя: «Нейрам» тряхнуло.

– Есть стыковка! Внимание: в шлюзовом и соседних отсеках – вакуум. Скафандров у нас нет. Продуйте отсеки воздухом, проверьте герметичность, и только тогда входите. На корму не суйтесь – мы в рубке. Передаю коды замков. И поторопитесь: у нас кончается воздух.

Дисплеи ожили. По ним поползли цифры, диаграммы. Прямо в воздухе под потолком возникла объемная схема «Нейрама». Ряд отсеков в районе шлюзовой камеры горел красным. Но вот один из них сменил цвет на зеленый, следом – второй…

– Что я пропустил? – обратился Лючано к Юлии.

– Шам-Марг нас выручила. Вышла из Нейрама в центральной дюзе. Антис ушел в волну, нас швырнуло так, что в систему влетели чуть ли не на полусвете. Компенсаторы справились, зато аккумуляторы сразу сдохли. Спасатели поймали сигнал…

– Отстегиваемся! – оборвал капитан рассказ помпилианки. – Путь свободен. Давайте, пошевеливайтесь!

Вехден даже не пытался скрыть радость.

«Лишь бы у них на боте гальюн работал!» – подумал Тарталья, высвобождаясь из фиксаторов.

II

Спасбот совершил посадку в угловом секторе космодрома. Сразу за хлипким ограждением, собранным на скорую руку из чугунных стоек и алюмопластовых труб, начинался лес, весь в снегу. «Тайга, – поправил издалека опытный маэстро Карл. – Это называется тайга. Помнишь, Мальцов рассказывал…»

Голос маэстро, даром что внутренний, утонул в свисте ветра и вое пурги. Деревья-великаны, чьи вершины терялись в кипящей мгле, качались, взмахивали разлапистыми ветвями, роняя пучки игл – будто хлопали в ладоши, приветствуя гостей. Бурую, местами пепельно-серебристую кору, сплошь в бородавках, покрывали шрамы. Среди могучих стволов, прячась в танце вьюги, мелькали тени – гибкие, нервные.