Куколка - Олди Генри Лайон

Снова лаборатория. Нет, скорее, палата больницы, напичканная оборудованием. На кровати – женщина. Черные, липкие от пота волосы разметались по подушке. Глаза лихорадочно блестят, щеки запали; хриплое, надрывное дыхание корежит рот.

– Ввести успокоительное?

– Помещаем в регенератор? Состояние критическое…

– Отставить. Пусть борется. Иначе эксперимент потеряет смысл.

– Но…

– Наблюдайте. Круглосуточно. Меры принимать только в случае резкого ухудшения.

– Куда уж хуже…

Лючано не видел говорящих. Он видел женщину, и только женщину. Знакомую незнакомку. Пижама и простыня, наброшенная сверху, скрывали очертания тела. Обезумевший взгляд, пятна на щеках; смоляные пряди вьются кольцами… Женщина зашевелилась. Руки и ноги ее задергались в судорогах, хаотично и непредсказуемо. Слетела на пол простыня. Под мышкой треснул рукав пижамы. До колена задралась штанина.

– Сама. Она должна справиться сама.

Инфоблок выдал сообщение и погас, оставив лишь вращающийся кубик идентификатора. Код рабочей записи удостоверял, что это не подделка.

– Боже, Юлия…

– Да, это я.

Голос помпилианки не изменился ни на йоту.

– Вот мы и добрались до главного. Ради этого я хочу привлечь к проекту вас, Борготта. Как видите, я сама побывала в шкуре подопытного кролика. Верней, крольчихи. Помните разговор в медотсеке «Этны»? Я не зря его затеяла в вашем присутствии. Теперь вам не нужно объяснять, что мы, помпилианцы, зависим от своих рабов не меньше, чем они – от нас. Полное обезрабливание влечет безумие или смерть любого из нас.

Женщина на кровати билась в конвульсиях.

Женщина за спиной продолжала говорить.

– На фермах Помпилии и Октуберана можно выращивать лишь роботов от рождения. Их ресурс ограничен. Его пока хватает для энергообеспечения планет – но не для межзвездных перелетов. Наше население растет. Империя нуждается в притоке рабов, недавно бывших свободными. Экстенсивный путь развития, Борготта. Вынужденная агрессия. Конфликт с другими расами. Тупик. Либо тотальная война против всех, которую нам не выиграть, либо стагнация и деградация. Вы бы хотели такой судьбы для своего народа?

Женщина в палате свалилась на пол. Она ползла куда-то в угол, практически оставаясь на месте, нелепо и страшно извиваясь всем телом. Торчали острые локти. Пижамные штаны сползли, открыв до середины ягодицы: мышцы окаменели в титаническом усилии, крестец – сплошной синяк.

– Спросите, где выход? В отказе от рабов! Нонсенс для помпилиаца, спор с эволюцией. Тем не менее, один из экспериментов увенчался успехом. Мы использовали набор методик: постепенное сокращение количества рабов до минимума, стимулирующие препараты и нейротики, гипноз, психокоррекция…

– У вас получилось, Юлия?

– Да. Уже два года у меня нет ни единого раба. Увы, процедура слишком мучительна. Мало кто согласится на такое. Да и повторить результат не удалось. Остальные добровольцы погибли или навсегда поселились в комнатах с мягкими стенами. Но я не отчаиваюсь. Теперь у меня есть вы, Борготта.

V

Покидая владения маркиза Рибальдо, Лючано вдруг хлопнул себя по лбу. Лопух! Забыл выяснить: как помпилианка намерена решить его проблему! Ему ведь долгое время предстоит носить ошейник Тумидуса. А Юлии он нужен сейчас. Чем скорее, тем лучше.

Вернуться?

«Завтра спрошу. Все равно надо зайти, изучить контракт…» – попытался он умаслить торопыгу, поселившегося в душе. Нет, торопыга умаслиться не пожелал. Нахохлился, озлобился, словно в плащ, закутался в мрачное раздражение. Душевный раздрай в последние дни стал вечным спутником Тартальи.

– Дядя Лючано!

Через парк, по ведущей к калитке дорожке, к нему вприпрыжку неслась Джессика. Развевалась лента в волосах, хрустела брекчия под туфельками. Очаровательная картинка! Да только Лючано вздрогнул и замер не от умиления. Девочка-гематрийка не может, не должна вести себя так! В памяти всплыл волшебный ящик лже-сна: нити, пучки, медноволосая Эмилия, профессор Штильнер. Дети лишь наполовину гематры! А значит…

Но почему Джессика раньше вела себя по-другому?

– Дядя Лючано!

Запыхавшись, раскрасневшись, Джессика с разбегу бросилась Лючано на шею. Не ожидая «телячьих нежностей», он чуть не упал, еле успев подхватить девочку.

– Ты уже уходишь? А завтра придешь?

– Конечно, приду!

– Обещаешь?

Лючано замешкался. Нечто вроде гусеницы тайком пыталось забраться в карман его рубашки. Он скосил глаза, но увидел лишь край бумажной полоски, исчезающей в кармане. Бумажной?! Ну да, мы на Террафиме, здесь бумага в ходу. Но чтобы записки ползали сами собой?! Хотя, если добавить соответствующую гематрицу…