Регулюм - Головачев Василий

Спустившись в цокольный этаж, захламленный разбитыми ящиками, пачками старых газет, порванными амбарными книгами и пустыми полиэтиленовыми мешками – здесь, видимо, когда-то был склад, – «диверсанты» обезвредили еще одну телекамеру, Стас открыл дверь в подвал, запертую уже на два замка – механический и электронный, и связался с Дианой:

– Мы идем!

– Я тоже, – коротко отозвалась девушка, появляясь в ту же секунду в углу подвала, где уже началась суета: «волчицы», охраняющие дежурный подземоход, всполошились и приготовились встретить группу прорыва огнем из автоматов и длиннеров.

Появление Дианы произвело эффект разорвавшейся бомбы. Внимание трех охранниц переключилось на гостью, «волчицы» не сразу поверили в то, что их сослуживица, которую знали все сотрудницы Равновесия и которую объявили в розыск, так просто и буднично объявится здесь, в секретном «предбаннике» хронотранса, да еще в переломном девяностом году, и потеряли бдительность, а главное – время. Когда в подвал скатились по лестнице Вадим и Стас, «волчицы» практически не оказали сопротивления, ошеломленные внезапной атакой с двух сторон.

Связав разъяренных своей оплошностью девиц, вызывающих по рациям подмогу, троица «диверсантов» оседлала подземоход и направила его вниз, в толщу земли, к хронотрансу. Через некоторое время они были на месте. А спустя еще несколько минут хронотранс бросил их «в сторону» от основного потока времени, по цепи вариантов реальности, так или иначе «забракованных» регуляторами Регулюма – Равновесием-А и Равновесием-К.

Им пришлось разделиться и вести поиск Дарьи Страшко в каждом из «хронотупиков», в которые проламывался хронотранс «волчиц».

Для того чтобы «машину времени» нельзя было вернуть в будущее и вообще включить дистанционно из центра управления, внутри ее рабочего объема должен был постоянно находиться дежурный оператор, тогда ее запуск блокировался во избежание временных пересечений, грозящих гибелью перемещаемых объектов. Поэтому один из членов группы должен был оставаться в бункере хронотранса, остальные же могли выйти в мир «хрономогилы» для поиска невесты Панова.

Настроив аппаратуру хронотранса таким образом, чтобы время его выхода в реальность соответствовало две тысячи одиннадцатому году, то есть родному для Панова и Борича времени, они сделали первый прыжок, и Стас, естественно, отказался остаться под землей и ждать результатов разведки. Ожидание встречи с Дарьей было выше его сил. В разведрейд он пошел вместе с Дианой. В хронотрансе остался Вадим, вполне разделявший чувства друга.

Впрочем, и в дальнейшем Стас ни разу не согласился ждать появления разведчиков в каменно-металлическом склепе хронотранса. Диана и Вадим вынуждены были дежурить в нем по очереди.

Первая вылазка в мир «умирающей реальности» не произвела на Стаса особого впечатления. Он даже не поверил, что они попали в закапсулированное «законом Мёбиуса» – по выражению Дианы – пространство «хрономогилы», уж очень оно походило на Землю начала двадцать первого века, почти ничем не отличаясь от тех реалий, к которым привык Панов.

Точно так же высились в Москве дома – старые и новостройки, так же светило солнце, так же спешили по своим делам прохожие и мчались потоки автомашин, работали службы города и правительство страны. Все казалось прежним, узнаваемым, стандартным, вплоть до мелочей, и если бы Стас не знал, что они находятся в «хрономогиле», участь которой была – постепенно раствориться в вакууме, сжаться, как шагреневая кожа, и исчезнуть, он подумал бы, что попал домой. На его вопрос: «Чем отличается мир «хрономогилы» от «живого» ствола реальности?» – Диана ответила:

– Только отсутствием службы Равновесий. Здесь нет ни «волков», ни «волчиц». И еще посмотри вокруг повнимательней, ты должен заметить.

– Что?

– Понаблюдай.

Заинтригованный Стас начал присматриваться к окружающим их людям, к природе, к движению вообще и вскоре сделал два открытия.

Во-первых, солнце в небе светило менее ярко, чем это положено светилу в летнюю пору днем. Свет его казался тягуче-золотым, с оранжевым оттенком.

Во-вторых, по ощущениям Стаса, привыкшего к московскому стремительному ритму бытия, жизнь вокруг текла медленнее. Обычный человек этого не заметил бы, но Стас был абсолютником и почувствовал некую печать обреченности, лежащую на лицах людей, несмотря на их устремленность к определенной цели (работа, отдых, личные проблемы) и склонность к шутке. Они смеялись, радовались успехам, с интересом разговаривали друг с другом, но как-то вяло, с оттенком внутренней усталости. И Стас понял, что это общая усталость этого мира. Он был обречен!

Здесь они Дарью не нашли.

Банк «Москредит» существовал, работал, располагался он, где и положено, на Хорошевском шоссе, но кассовый оператор по имени Дарья Валентиновна Страшко в нем не работала. Диана позвонила в справочную службу Москвы, выяснила номер телефона семьи Страшко и позвонила. Стас, не сводивший с нее глаз во время разговора, затаил дыхание, но по взгляду девушки понял, что ей ответили, и погас, сгорбился.

– Ее… нет?

– Погибла двадцать лет назад. – Диана успокаивающе пожала ему локоть. – Не кручиньтесь, герой, мы только начали, Дарья ждет, а я, кстати, не обещала, что мы найдем ее при первом же выходе.

– Я понимаю.

– Ну и нечего вешать нос, поехали обратно. Я точно знаю, что в одном из тупиков живет Дарья Страшко. Мы ее отыщем.

Панов слабо улыбнулся.

– Я понадеялся на свой макс-фактор, был почему-то уверен, что нам повезет с первой попытки. Но я терпеливый.

Улыбнулась и Диана.

– Вы действительно очень необычный человек, Станислав Кириллович, я даже не знаю, почему я согласилась вам помогать. Вопреки всей логике событий и своему заданию… – Она прикусила язычок, быстро глянула на задумчиво-отрешенное лицо спутника. – Вы, случайно, не гипнотизер?

«Вопреки какому заданию?» – хотел спросить Стас, уловивший этот маленький прокольчик бывшей «волчицы», но решил пока не ловить ее на слове. Особых подозрений насчет действий Дианы у него не было, но впечатление того, что она чего-то недоговаривает, уже сложилось. Девушкой же она была не только красивой и умной, но и сильной. Психически устойчивой, как принято писать в характеристиках на способных агентов спецслужб.

Стас улыбнулся про себя: мысль принадлежала не ему, она принадлежала эйконалу инбы, уже нашедшему пути просачивания в память и сознание Панова. Время полной развертки чужого знания было не за горами.

– Послушайте, Диана, – вспомнил он свои попытки разобраться в возможностях абсолютников, – я так и не понял, почему мы выходим из волхваря, ну или тхабса, на поверхности планет? Ведь мы могли бы и влипнуть куда-нибудь? В море, в болото, в толщу земли или горных пород…

– Волхварь – не ракета и не вид транспорта вообще, – ответила Диана, – это реализация Закона преодоления препятствий, общего для всей системы регулюмов. Частный случай Закона – макроквантовое просачивание сквозь потенциальный барьер – то есть пространство. А так как сквозь барьер просачивается не просто кусок вещества, а живой объект, носитель интеллекта, то Закон выталкивает его из более плотных скоплений материи в менее плотные – в воздух, в межпланетную пустоту. При этом перемещаемый объект «проявляется» таким образом, что как бы раздвигает континуум из точки проявления, «выдувает» атомы и молекулы вещества из центра к периферии, создавая абсолютно пустой объем.

– Внутри которого и проявляется объект. То есть человек.

– Правильно. Только давайте договоримся, Станислав Кириллович…

– Может быть, перейдем на «ты»?

– Не возражаю. Так вот, Станислав, давай договоримся: если хочешь что-нибудь узнать обо мне, спроси сначала у меня. Прямо. Идет?

– Идет, – пробормотал смущенный Стас. – Но я действительно хотел узнать о волхваре…

– Почаще насилуйте эйконал, чтобы он наконец активировался и стал неотъемлемой частью вашего опыта и знания. Вы первым должны узнать, что передал вам инба. От этого вполне может зависеть ваша…

– Твоя.

– Твоя жизнь.

Они вернулись к хронотрансу, где томился ожиданием Вадим, и отправились дальше по цепи «хронотупиков», сопровождавших основной «ствол» реальности Регулюма в каких-то немыслимых многомерных пространствах, снаружи кажущихся чуть ли не элементарными частицами, а внутри – целыми мирами со своими звездами, планетами и «космической пустотой».

Следующий мир оказался практически мертвым. Очевидно, на Земле произошла ядерная война, и она представляла собой мрачную радиоактивную, покрытую кратерами и воронками разрывов, расколотую гигантскими трещинами пустыню. Жизнь на ней сохранилась лишь у подножий гор, да и то лишь неразумная: разведчики обнаружили здесь только одичавших собак, крыс и стаи пауков. Хотя многие города и селения уцелели полуразрушенными, людей в них не осталось. Побродив по дну огромной стеклянистой воронки, оставшейся на месте Москвы, в непрекращающихся сумерках – пыль, поднятая ядерными взрывами, до сих пор не осела – разведчики покинули негостеприимный мир «забракованного» Регулюма.