Гражданин Галактики - Хайнлайн Роберт Энсон

На этот раз у Торби никакого чувства уверенности не было. Никакого. Финстериане не из тех, кто путешествует в космосе, вряд ли это был их корабль. Не мог он быть и маркетерским, для этого у него был слишком тяжелый хвост. И не из Гвардии Гегемонии: Финстер на много световых лет удален от цивилизации. В Торби жила болезненная уверенность, что пройдет немного времени, и его предположения подтвердятся; он должен целиться и бить – иначе он снова станет рабом, и вся его Семья тоже.

Это испортило его расчеты времени, замедлило мысли.

Но вскоре он забыл о неисправном компьютере, о Семье, даже о рейдере как таковом Движения рейдера стали лишь информацией, которую он впитывал, и все это было задачей о направлении огня. Его помощник привязался ремнем к другому креслу, в то время как резкий сигнал из рубки Главного Командования требовал доложить о ситуации. Торби не слышал их, как не слышал, что сигнал смолк. Вошел Джери, которого прислал капитан; Торби ничего не замечал. Джери поднял юнца со второго сиденья, сел туда сам, отметил, что рубильник повернут в сторону щитка Торби. Не говоря ни слова, он заглянул в решение Торби и начал набрасывать альтернативу, готовый принять управление огнем, переключив рубильник, как только Торби выстрелит, и пустить другой снаряд, по-иному. Торби не заметил и этого.

Через некоторое время по связи раздался бас капитана Краузы:

– Правый борт! Могу я помочь маневрами? Торби не услышал. Джери взглянул на него и ответил:

– Не советую, капитан.

– Очень хорошо.

Старший оператор с левого борта, в неслыханное нарушение правил, вошел и наблюдал молчаливую борьбу, пот струился по его лицу. Торби ничего не видел. Для него не существовало ничего, кроме рукояток, клавиш и кнопок, нервы были напряжены до предела. Ему неудержимо захотелось чихнуть, но он подавил это желание.

До последнего момента Торби вводил бесконечно малые поправки, потом рассеянно тронул клавишу, которая приказала компьютеру отправить снаряд по заданной кривой. Еще два удара сердца – и атомный снаряд пустился в путь.

Джери потянулся к рубильнику – остановился, когда увидел, что Торби бешено нажимает на клавиши, приказывая снова выстрелить, пока рейдер не послал парализующий луч. Затем все исчезло, корабль ослеп. Его охватил паралич.

Последующий анализ показал, что парализующий луч действовал на них семьдесят одну секунду. Джери очнулся, когда луч погас. Он увидел, что Торби изумленно смотрит на щиток… потом он пришел в неистовую активность, пытаясь выработать новое решение. Джери положил руку ему на плечо.

– Бой окончен, Торби.

– А?

– Ты попал. Отличный бой. Мата гордилась бы тобою.

«Сизу» был слепым целый день, пока чинили пространственные видеоскопы. Капитан продолжал подниматься, больше ничего не оставалось. Но вскоре корабль снова видел, и еще через два дня он погрузился в спокойную тьму мультикосмоса. В тот вечер устроили обед в честь Торби.

Бабушка произнесла обычную речь, вознося благодарности, что Семья вновь спасена, и отметила, что сын «Сизу», который находится рядом с ней, явился орудием этого счастливого, хотя несомненно заслуженного избавления. Потом она откинулась назад и начала поглощать пищу, а ее невестка склонилась над ней.

Торби не радовался почестям. Он мало что помнил о бое; ему казалось, будто его чествуют по ошибке. После боя он был в полушоке, потом заработало его воображение.

Они были всего-навсего пираты, он это знал. Пираты и рабы, они пытались захватить «Сизу», намеревались обратить в рабство Семью. Торби ненавидел рабовладельцев с тех пор, как себя помнил, ничто так не безлико, как институт рабства, он ненавидел рабовладельцев с младых ногтей, до того, как узнал это слово.

Он был уверен, что папа одобрил бы его, он знал, что папа, будучи мягким человеком, без единой слезинки уничтожил бы всех рабовладельцев в Галактике.

И все-таки Торби не чувствовал себя счастливым. Он все думал о живом корабле, внезапно умершем, ушедшем навсегда в сияющий взрыв. Посмотрел на свой указательный палец и удивился. Он попался в старую ловушку, как человек, у которого противоположные устремления, который ест мясо, но предпочел бы, чтобы мясником был другой.

Это был обед в его честь; уже три ночи Торби плохо спал и выглядел очень утомленным. Он клевал носом над едой

Посреди обеда он вдруг понял, что Бабушка смотрит на него, он в спешке пролил что-то на куртку.