Гражданин Галактики - Хайнлайн Роберт Энсон

Несколько раз отец Торби брал его погулять в порт – Новый Мельбурн. Местный язык там – системный английский, который Крауза немного понимал, но фраки говорили на нем с ужасающей быстротой, искажая гласные; капитан Крауза находил этот язык испорченным. Для Торби же это не звучало странно, он слыхал такое произношение раньше. Так что Крауза брал его как переводчика.

В тот день они отправились в город, чтобы завершить сделку насчет топлива и подписать бумагу, разрешающую частную торговлю. Надо было подтвердить коммерческие заявки «Сизу» в центральном банке, а потом зайти на завод горючего. Дело было закончено, на бумагах поставили печати, уплатили пошлину, и капитан уселся поболтать с директором. Крауза умел держаться с фраки дружески, на равных, никогда не давая понять огромной разницы между ними.

Они разговаривали, а Торби думал о своем. Фраки говорил о Вуламурре:

– Любой, у кого сильные руки и достаточно мозгов, чтобы не зевать, может нажить здесь состояние.

– Без сомнения, – согласился капитан. – Я видел ваших животных, похожих на коров. Потрясающе.

И Торби согласился. Вуламурре недоставало мостовых, искусства и водопровода, но зато планета изобиловала возможностями. Кроме того, это был приятный, славный мир, хорошо устроенный и свободный. Он вспомнил совет доктора Мэйдер: «Подожди, пока корабль придет на планету, которая демократична, свободна и гуманна, и тогда сбеги!»

Жизнь на «Сизу» казалась ему приятной, хотя он уже сознавал ограничивавшую личность силу Семьи. Ему нравилось быть актером; было так забавно и увлекательно играть на сцене. Он научился даже произносить реплики так, что удостаивался Бабушкиной улыбки; более того, пусть это только игра, приятно было держать в объятиях Лоэн Она целовала его и говорила:

– Муж мой! Благородный муж мой! Мы вместе будем странствовать по Галактике!

Это доводило Торби до дрожи в коленках. Он решил, что Лоэн – великая актриса. Они стали друзьями. Лоэн заинтересовалась работой оператора, и, под присмотром тетушки Торы, Торби показал ей компьютерную. Она выглядела смущенной:

– А что такое n-пространство? Длина, ширина и высота – все, что можно видеть? А остальные измерения?

– Логически. Ты видишь четыре измерения эти три и время. Ну, нельзя увидеть год, но его можно измерить.

– Да, но как может логика…

– Проще простого. Что такое точка? Место в пространстве. Но предположим, нет пространства, и даже четырех обычных измерений. Никакого пространства. Можно ли вообразить точку?

– Ну, я о ней думаю.

– Но ты не можешь вообразить ее без пространства. Если думаешь о точке, мыслишь ее где-то. Если есть линия, можно вообразить себе точку на ней. Но точка где-то расположена, если ей негде расположиться, ее нет. Понятно?

Тетушка Тора перебила его: – Дети, можно это обсудить в зале? У меня ноги ноют.

– Извините, тетушка. Разрешите взять вас под руку?

В зале Торби продолжал:

– Поняла, что точка должна располагаться на прямой?

– Вроде бы. Убрать местоположение – и ее вовсе Нет.

– Представь себе прямую. Если нет поверхности, плоскости, она существует?

– Нет, тогда едва ли.

– Если поняла это, поняла все. Прямая представляется состоящей из точек. Но откуда это представление? Из плоскости. Если прямая не на плоскости, она исчезла. У нее нет ширины. Ты даже не узнаешь, что она исчезла… сравнить не с чем. Но каждая точка будет близко к другой точке, без заданной последовательности. Хаос. Следишь?

– Стараюсь.

– Точке нужна прямая. Прямой нужна плоскость. Плоскость должна составлять часть твердого пространства, не то ее структура исчезнет. А твердое пространство нуждается в гиперпространстве, чтобы где-то находиться… и так далее. Каждое измерение требует дальнейшего, а не то геометрия перестанет существовать. Вселенная перестанет существовать. – Он стукнул по столу: – Но она есть, поэтому мы знаем: мультипространство существует… даже если мы его не видим, это больше, чем мы можем увидеть за преходящую секунду.

– Но где все это кончается?

– Нигде. Измерения бесконечны.

– Это меня пугает, – она вздрогнула.

– Не бойся. Даже Главный инженер имеет дело только с первой дюжиной измерений. И – постой, мы же выворачиваемся наизнанку, когда корабль входит в иррациональное пространство. Ты это чувствуешь?

– Нет. По-моему, я в это не верю.