Транспорт до Везелвула - Ливадный Андрей Львович

Оглянувшись, он увидел, что споткнулся о треногу перевернутого импусного орудия. Голубоватый снег вокруг был заляпан кровью.

Пока он барахтался в снегу, его рука наткнулась на что-то не такое твердое, как станина плазменной пушки. Машинально уцепившись за этот предмет, он вдруг понял, что выволок из-под снега почти что мертвое лохматое существо. Николай инстинктивно отпрянул, разжав пальцы, и вскочил…

Сердце гулко ухнуло в груди.

«Пес… Обыкновенный мертвый замерзший пес…» – успокоил себя фон Риттер, отступая на шаг. В некоторых вопросах ему явно не хватало хладнокровия своего знаменитого прадеда.

Пока он пятился, мертвое, по его мнению, животное вдруг с трудом открыло один глаз.

В угасающем взоре собаки, заживо погребенной под снегом, было столько мольбы и укора, что Николай не выдержал. Теряя драгоценные секунды, он вернулся, поднял тощее лохматое существо и, прижимая его к себе вместе с импульсной винтовкой, из последних сил побежал к многослойным прозрачным дверям, за которыми виднелся ярко освещенный холл космопорта.

Здание космопорта встретило его гулкой, гнетущей и в то же время настороженной тишиной.

Когда за спиной Николая сомкнулись прозрачные створки автоматических дверей, он, вместо того чтобы облегченно вздохнуть, ощутил внезапный приступ острого страха.

Идти было больно и неудобно. Леденящий холод, казалось, засел в каждой клетке его организма, а одежда, которая на улице казалась благом, внутри здания вдруг превратилась в настоящие оковы.

Он споткнулся, едва удержав равновесие. Импульсная винтовка и неподвижное тело собаки тянули к земле неподъемным грузом. Организм Николая слишком ослабел после длительного гиперсна и неожиданной реанимации, чтобы он мог без каких-либо последствий совершать пробежки по сугробам замерзающей планеты.

Николай остановился в сотне шагов от прозрачных дверей, которые, к его счастью, закрывались вполне герметично. Положив на пол заиндевевшее тело собаки, он осмотрелся.

Космопорт производил впечатление очень старой постройки, за состоянием которой следили весьма небрежно. Взгляд Николая пробежал по блеклой зелени уже порядком выцветших и очень грязных искусственных пальм, с разлапистых листьев которых свисала не многолетняя, а скорее многовековая пыльная паутина. Однако воздух холла не имел стойкого запаха затхлости, скорее, наоборот, в нем присутствовало что-то сладковатое, тревожащее обоняние и память.

Взгляд Николая скользнул дальше и остановился на огромном рекламном плакате, украшавшем одну из стен…

«Летайте космопланами Конфедерации», – ненавязчиво предлагала юная особа, на лице которой краска вздулась и потрескалась.

Теперь Николай уже почти не сомневался, что попал именно на Везелвул. Где еще мог сохраниться такой рекламный щит? От Конфедерации солнц остались одни ностальгические воспоминания, и только возведенные за счет Центральных миров великолепные здания космических портов напоминали о былой мощи звездного союза, однако на населенных планетах такие помещения выглядели совсем иначе… Только Везелвул да, быть может, еще пара покинутых людьми миров могли сохранить такой артефакт в нетронутом виде…

Николай пошатнулся, уцепившись за кресло.

Интерьеры огромного безлюдного холла вдруг поплыли перед его глазами… Он чувствовал, как тело под веригами одежды сотрясает озноб. Его лицо, спрятанное под пластиком шлема, пылало жаром…

Не в силах больше идти, он медленно опустился на пол.

Средь окружающей его настороженной тишины пустого здания вдруг прозвучал далекий, но отчетливый вопль. Николай хотел бы отреагировать на этот затронувший воображение звук, но не мог. С каждой секундой ему становилось все хуже и хуже – дурнота накатывала леденящими волнами озноба, от которого лязгали зубы и мутилось сознание, хотя одновременно он ощущал, как горит его кожа от поднимающейся температуры.

Действуя почти бессознательно, он стал непослушными пальцами расстегивать одежду. Перед глазами покачивался, уплывая в жаркий туман, огромный рекламный плакат с улыбающимся лицом юной фотомодели.

А за окном продолжал медленно падать холодный колючий голубой снег. Да еще по пространству огромного холла перемещались какие-то странные сгорбленные тени… Но Николай уже не видел их.

Он провалился не то в беспамятство, не то в горячечный болезненный сон… Импульсная винтовка медленно сползла с его колен и глухо стукнула об пол поцарапанным пластиковым прикладом…

…Вопль, что слышал Николай, принадлежал человеку.

Он был не один. Разношерстная группа из семи-восьми человек отступала в глубины космического порта планеты.

Тот, что кричал, уже был мертв – он лежал в широком, ярко освещенном коридоре перед дверью с табличкой «Залы управления. Посторонним вход воспрещен». Его горло, порванное ударом мощной когтистой лапы, истекало кровью.

Именно дразнящий запах крови остановил группу следовавших за людьми существ. Они задержались возле трупа, который, неестественно вывернув голову, лежал на полу, протянув руки к двери, электронные замки которой были выбиты выстрелами из импульсного оружия, и сгрудились над мертвым человеком.

Внезапно из глубин коридора показался человекоподобный робот. Он шел уверенным размашистым шагом. Дойдя до своры хрипящих и издающих невнятные звуки гуманоидных существ, он попытался пробиться сквозь толпу, чтобы оказать помощь лежавшему на полу человеку, но был отброшен к стене небрежным раздраженным ударом.

– Господа, – безо всяких интонаций произнес андроид, – моя обязанность оказать помощь пострадавшему. Разрешите мне осмотреть его…

Одно из существ обернулось на голос.

Несомненно, когда-то он или, возможно, его предки, были людьми, но внешний вид существа, его лохмотья, из-под которых торчали участки заскорузлого, никогда не мытого тела, горящие бешеным кровожадным огнем глаза и явно выраженное в них тупоумие говорили о том, что он не мог принадлежать ни к персоналу космопорта, ни к каким-то другим анклавным учреждениям Везелвула…

– Хх-х-рр…

– Не понял вас, сэр? – Андроид вопросительно склонил голову к низкорослому существу.

Удар заточенного металлического прута, пробивший лицевую пластину андроида, оказался так силен, что, войдя меж двух видеокамер, пригвоздил конвульсивно дергающегося робота к пластиковой облицовке стены.

Во все стороны снопами ударили искры. Низкорослый гуманоид равнодушно обернулся и тут же с рычанием кинулся в самую гущу кипящей над телом мертвого человека свалки.

Он был очень зол и голоден…

Группа людей, которым удалось скрыться за массивной дверью, представляла собой плачевный образец сформированного силой обстоятельств деморализованного подразделения.

Только двое из них имели какое-то понятие о боевых действиях, остальные были либо учеными, либо техниками.

В данный момент они остановились посреди огромного зала, все пространство которого занимали сотни компьютерных терминалов. На куполообразном своде проецировалась карта звездного неба. В зените среди ярких серебристых точек располагался покрытый коростой шар нездорового тускло-красного цвета.

– О господи!.. Великий боже! – заголосил один из беглецов, непослушными руками отмахиваясь от пытающихся удержать его товарищей. – Гренвуд! Он остался там, за дверью!..

Хлесткий удар по лицу заставил его замолчать, подавившись очередным воплем.

– Ваш товарищ умер!.. – бесцветным от усталости голосом произнес один из солдат. – Прекратите истерику, доктор, иначе мы все последуем в ад!

Тот, кого назвали доктором, поник. Его лицо приняло обреченное выражение, но пунцовый румянец, проступивший на щеках, говорил о рвущихся наружу чувствах. Внезапно он не выдержал и разрыдался, сотрясаясь всем телом, словно в конвульсиях.

– Бред… Это не со мной… Этого не может быть!..

Сержант, который держал вход в аппаратный зал под прицелом импульсной винтовки, прикрывая тем самым отход группы, резко обернулся.

– Джимми, приведи его в чувство! – приказал он своему единственному подчиненному, заметив, что истерика у незнакомого ученого, одетого в нелепый темно-синий с серебристыми блестками костюм, только усиливается с каждой секундой.

– Не надо! Он сейчас пойдет! – вступился за доктора рослый техник, облаченный в порванную и испачканную кровью униформу космодромной обслуги.

– Док, успокойтесь, прошу вас! – он пытался говорить как можно тише, но из пересохшего горла вырывались визгливые и нервные слова, больше похожие на крик. – Только вы теперь имеете доступ к программированию установки термоядерного синтеза! – Не уповая на действенность слов, он схватил доктора за грудки. – Нам нельзя терять время, слышите! – выкрикнул он, перекрыв своим голосом судорожные рыдания ученого. – Осталось немного, пост управления уже рядом, в конце этого зала!