Квадраты шахматного города. Научно-фантастический роман - Браннер Джон

Заметив сразу вжавшегося в кресло Колдуэлла, великан ухмыльнулся и, повернувшись, подал знак кому-то сзади себя.

В комнату вошел невысокого роста человек в безупречно сидевшем белоснежном костюме и легкой кремовой шляпе. В одной руке он держал сигару, а в другой — трость с серебряным набалдашником. Тонкие усики подчеркивали безукоризненно белые зубы.

Колдуэлл словно прирос к креслу.

Незнакомец, словно дуло, направил на него трость.

— Извините, сеньоры, за вторжение, — он не отрывал взгляда от побелевшего как мел Колдуэлла. — Но у меня дело к этому псу.

Энжерс с достоинством поднялся из-за стола.

— Как понимать ваше вторжение в мой кабинет? — спросил он.

— Позвольте представиться, — спокойно проговорил незнакомец, — Педро Муриетта. Насколько я понимаю, сеньор Колдуэлл оклеветал меня. Он заявил, будто я, гражданин Сьюдад-де-Вадоса, о котором никто никогда не сказал дурного слова, — сводник. Сутенер. Пособник безнравственности. Клянусь богом, это отъявленная ложь!

Трость чиркнула по лицу Колдуэлла, оставив на щеке тонкий красный след.

— Скажи, что это ложь, недоношенный ублюдок!

С Колдуэллом началась истерика.

Муриетта, опершись на трость, не без удовлетворения наблюдал за ним.

— Сеньор Муриетта, вам известно, почему стали распространять о вас такие слухи? — спросил я.

— Он невменяемый, — ответил Муриетта спустя некоторое время и повернулся в нашу сторону. — Я не мстительный человек, но я вынужден был поступить так, когда узнал о том, какую клевету он обо мне опубликовал. Конечно, он просто умалишенный. Сегодня утром мы вместе с полицией были у него дома — согласно нашим законам он преступник — и обнаружили у него такие книги и фото, которые это подтверждают.

Он внимательно посмотрел на меня.

— А разве вам это не было известно? Почему вы или кто-то другой не остановили его? Мы, конечно, докажем, что он безумец, однако эта история нанесет мне большой урон.

— Сеньор, меня уже перестало волновать все происходящее в Сьюдад-де-Вадосе, — ответил я устало. — Я жду лишь часа, когда смогу уехать отсюда.

— Тогда уезжайте! — отрезал Муриетта и отвернулся.

Сопровождавший его гигант куда-то исчез и через минуту появился в сопровождении полицейского и двух санитаров в белых халатах. При их виде Колдуэлл застонал.

Наблюдать за тем, как человек теряет человеческий облик, — зрелище не из приятных. Когда все было позади и Колдуэлла упрятали в санитарную машину, я предложил Энжерсу пойти выпить, и он тут же принял мое предложение.

Позже, уже в баре, он с удивлением сказал:

— Кто бы мог подумать? Он всегда был уравновешенным и трудолюбивым, на него можно было положиться, и вдруг такое!

— Может быть, это просто догадка, — ответил я, подумав, — но если они им займутся всерьез, то непременно установят, что он имел дело с какой-нибудь девицей из трущоб и не смог избавиться от чувства вины. Кроме того, полагаю, он страдал всегда и от своего заикания, короче говоря, он был достаточно закомплексован.

— Возможно, — нетерпеливо проговорил Энжерс. — Но меня интересует другое — как это отразится на проекте? Мы полагались на мнение министерства здравоохранения, на него ориентировалось и общественное мнение. Но что произойдет, когда выяснится, что это был бред сумасшедшего?

— Да все просто лягут от смеха, — ответил я.

И оказался прав.

Жители Вадоса, имея весьма слабое представление о душевнобольных, действительно хохотали до упаду. И не только над Колдуэллом, но и над теми, кто, хотя бы ненадолго, поверил в его россказни.

В самом же незавидном положении оказался профессор Кортес, который санкционировал публикацию в «Либертад». Пытаясь отвлечь от себя внимание, он снова обрушился на Мигеля Домингеса. Однако адвокату удалось одним махом отмести нападки: он доказал, что Андрес Люкас подстроил обвинение против Толстяка Брауна.

Мне интересно было, как в этой новой обстановке поведет себя О'Рурк. Я предпочел не провоцировать его на новые заявления о моем выдворении из страны, но было похоже, что ему сейчас было не до меня — его занимал доктор Руис.

Это все я узнал от Мануэля, который, как обычно, был в курсе событий. Он чувствовал себя передо мной неловко — ведь именно через него я узнал о нападках О'Рурка — и теперь изо всех сил старался сообщить мне что-нибудь приятное.