Вирус - Гатаулин Сергей

На выходе, перед крыльцом, Илья неожиданно затормозил, медленно попятился назад, оттесняя идущего следом Анатолия. Тяжеловес моментально сник, на глазах становясь меньше ростом, заметно сузился в плечах. Протискиваясь между Анатолием и Иваном, он попытался спрятаться за их спинами.

Медведев, поднимаясь на несколько ступенек, вытянул шею и только тогда сумел разглядеть, что задержало здоровяка. Громадный сенбернар сидел на крыльце и грозно рычал.

— Я собак с детства боюсь! — испугано бормотал Ванькин, неотрывно, словно кролик на удава, смотря на лохматую с рыжими подпалинами псину.

Похваставшись фарфоровой белизной громадных клыков, добродушный пес безразлично отвернулся.

Бодрый седоватый дедушка, стоящий поодаль, приблизился и, положив руку на холку собаки, едва слышно прошептал:

— Спокойно, малыш — это друзья.

— Добрый день, Трофим Юрьевич, — Пугачев вышел вперед, широко улыбнулся и уважительно глянул на лохматого гиганта. — Смотрю, собаку завели.

— Да вот, прибился гулена. Сразу прогнать не смог — теперь уж точно не выгоню. Вначале сомневался — зачем взял, а сейчас кажется, что без него помру. — Старик вытолкнул сопротивляющегося питомца из подъезда. — Гуляй, мальчик! — приказал он, отпуская с поводка. — Да вы не бойтесь, он маленький еще — щенок!

Поворачиваясь к синхронно выдохнувшей команде, старичок-добрячок улыбнулся.

Медведев присмотрелся к прыгающей неподалеку лохматой горе мышц и не сдержался — расплылся в улыбке:

— Как зовут это чудо природы?

— Не знаю, как его звал прежний хозяин, но я почему-то подумал, что для него подошло бы что-то жесткое, чтобы компенсировать бестолковую доброту. Цербер, например. — Дед повернулся к подпрыгивающему псу и громко позвал:

— Цербер!

Сенбернар подбежал к старичку, прижался мордой к ноге, радостно виляя хвостом и заглядывая в глаза, негромко тявкнул. Демонстрируя собачью преданность, лизнул руку хозяина.

— Тьфу ты! Голова как решето — забыл, зачем шел. Мне кажется, там за углом ваши знакомые, — старичок одной рукой оперся о голову пса, другой махнул за спину и растерянно замолчал. — О чем это я? А, вот! Проблемы у них, — пробормотал он через секунду, неожиданно поймав утерянную мысль.

Ванькин рванул из подъезда и, обгоняя Анатолия, исчез за углом. Секунду спустя, с ужасом оглядываясь, он промчался назад, едва не сбив с ног телохранителя. Рыча и гавкая, ожесточенно клацая зубами, за ним неслась рассвирепевшая лохматая свора.

— Волк телка чувствует издалека! — улыбнулся Анатолий.

Он беспрепятственно прошел сквозь стаю. Остервеневшее зверье, казалось, не замечало его. Собаки была сосредоточены на более аппетитной добыче, улепетывающей со всех ног.

Комедия готова была превратиться в трагедию, если бы на сцене не появился Цербер. В два прыжка он преодолел расстояние до брызжущего слюной сгустка тел и встал на его пути непреодолимой преградой. Захочешь — не обойдешь.

Не торопясь, ощерив голубовато-белые клыки, Цербер мощными ударами крепких лап распределил братьев своих по ранжиру: больших налево, малых направо. Чем вызвал непомерное уважение Ильи.

— Вот это по-нашему! — оживился тот, постепенно расправляя плечи и вновь превращаясь в мифологического героя.

— Ванькин! — ироничный голос, прозвучавший за спиной, ввел Геракла в ступор. — И почему вы не на службе?

Здоровяк замер, сжав кулаки. Лицо его превратилось в маску ярости, заиграло перекатывающимися желваками.

Появившийся из-за угла Коваль спокойным жестом остановил бегущего Анатолия.

— Молодой человек! Не спешите! — он махнул рукой за спину. — Там ничего не изменить даже при ваших выдающихся бойцовских способностях. Хакеры стали мешать нам, лезть куда не надо, а потому их на некоторое время придется изолировать. Вы знаете, что они подсадили вируса в церковные компьютеры?

— Нам — это кому? Вас же вроде поперли со службы, — Анатолий заглянул за угол дома.

— Все мы — рабы божьи! — смиренно провозгласил Иван Васильевич и неловко, словно делал это в первый раз, перекрестился.

— Некоторые до самой старости остаются рабами своей глупости, — вмешался Медведев, пораженный поведением полковника.

Изменения, произошедшие с Ковалем с момента их последней встречи, настолько сильно бросались в глаза, что не заметить их мог только слепой, да и тот почувствовал бы подмену по разнице в голосе. Резкие рубленые фразы превратились в ленивый речитатив.