Экипаж - Рудазов Александр

— Да ну ее, скаженную… Капитан нам как батька родной, а эта… теща-злыдня…

— Что-о-о?!! — с размаху пнула великана Джина, выбежавшая откуда-то сзади и как раз успевшая услышать, как ее назвали. — Ах ты орясина безмозглая, да я ж тебя!..

— Блин, это че за хрень?.. — воскликнул Денисов, и десантница растерянно замолчала.

Дело в том, что Николай, опередивший товарищей на несколько метров, неожиданно… исчез. Нет, не в буквальном смысле — просто его стало не видно. Он словно бы вошел в темную комнату… хотя здесь все коридоры были темными, как деревенский погреб. Но в этойкомнате искусственная подсветка почему-то перестала работать и Денисов мгновенно растворился в чернильной тьме.

Он сделал шаг назад и снова появился. Немного подумал и вновь шагнул вперед. Снова исчез.

— Ух, блин, е-мое!.. — восторженно хрюкнул он и начал прыгать вперед-назад, забавляясь эффектом. — Это че за хрень такая, а?..

— Похоже на остаточный фон после взрыва «чернильницы», — напрягла извилины Джина. — Мы такие иногда применяли — рванешь одну бомбочку, и все светильники летят к дьяволу… «Чернильница» как бы впитывает любой свет.

— А для здоровья не вредно? — на всякий случай уточнил Остап, опасливо просовывая руку за невидимую границу. — Мне здоровье гробить рано, я молодой, я жить хочу…

— Потерпишь, толстый!.. — пихнула его в спину Джина. С тем же успехом она могла бы попытаться сдвинуть сидящего слона. — Давай, двигай, что мне — плясать вокруг тебя?!

Оказавшись в непроглядной тьме, все как-то очень резко замолчали. Искусственное затемнение поглощало любые источники света, «ночной глаз» тоже стал бесполезен, так что идти приходилось вслепую, водя перед собой руками, чтобы не врезаться в стену. Всем троим невольно начало приходить в голову, что такая вот темная комната — идеальное место для ловушки. Поставить какую-нибудь растяжку, и попробуй ее заметь, пока не споткнешься…

— Эй, где вы все?.. — подал голос Денисов, испугавшись, что остался совсем один. — Ау-у-у!

— Чего орешь, коротышка? — раздался голос из темноты.

— Йе-э-эх!!!

Бум-бух-бубух! Бумм-шмяк!

— Блин, [цензура], в[цензура] вас всех, [цензура] драные!..

— Вы чего там, а? — подозрительно осведомилась Джина.

— Я обо что-то споткнулся… — невнятно промычал Остап. — И упал…

— Не обо что-то, а об кого-то! — слабым голосом поправил его Денисов. — Блин, Хасаныч, ты, в натуре, меня чуть не расплющил, как Герасим свою маму… Муму, то есть.

— Хасан — это второе имя, а не отчество, — поправил его алкморег.

— Да мне по[цензура], че у тебя там за имена! Я, блин, говорю, что ты меня чуть не раздавил своей задницей! Дай руку хоть, е-мое…

— Да как я тебе ее дам, я же тебя не вижу!

— Ладно, сам встану… — проворчал Денисов, кое-как поднимаясь на ноги. — О, а я че-то нащупал! Мягкое такое… и вроде как резиновое. Е-мое, да их тут две!

В темноте послышался звук удара, приглушенные ругательства сразу на два голоса, и снова чье-то падение. Но, судя по сдавленному уханью третьего голоса, на сей раз не на пол, а на что-то помягче.

— Вот так вот, Мишенька… — расплылся в улыбке Койфман, закончив свою историю.

Ежов некоторое время размышлял над услышанным, а потом решительно тряхнул головой и заявил:

— А я ничего не понял. В чем юмор-то?

— Юмор? — нахмурил брови старик. — Мишенька, какой еще юмор? Я рассказал притчу из Торы!.. Очень трагическую притчу! Какой тут может быть юмор, Мишенька?! Ялкут Деварим, какой юмор?!!

— Моя думай, сказка хороший, — попытался сделать ему приятное Дитирон. — Моя понял суть — дед надо был поджарить мясо, а далее корми Великий Дух. А он дал сырой — вот Великий Дух и не захотел кушай гадость. Моя всегда была корми Великий Дух только вкусный жареный мясо. Великий Дух быть довольный, посылать хороший охота…

Койфман что-то невнятно простонал, пряча лицо в ладонях. Он только что рассказал этим двоим широко известную историю о том, как Бог, желая испытать Авраама, потребовал принести в жертву его собственного сына, Исаака, а в последний момент заменил его на ягненка. Пошутил, типа… Но эти два идиота совершенно ничего не поняли — абсолютно несведущий в Слове Божьем Ежов принял библейское сказание за неудачный анекдот, а Дитирон… ну, на его родной планете каннибализм вообще не считался чем-то из ряда вон выходящим, так что он тоже понял все неправильно.

— Аарон Лазаревич, вы что, обиделись? — встревожился Ежов. — Елы-палы, да что вы в самом деле… а, муха-бляха!!!