Экипаж - Рудазов Александр

Глава 7

За иллюминаторами творилось что-то несусветное — как будто в космосе началась страшная вьюга. Ежов смотрел на это с расширенными глазами — он первый раз видел своими глазами гиперпространство. «Вурдалак» шел сквозь него, как ледокол через торосы, управляемый шестым чувством Фриды. Слепая девушка положила обе руки на гиперкуб, корректируя курс. Косколито следил за приборами, ловя самые незначительные отклонения. Время от времени он устало откидывался на спинку кресла, и его подменяла Джина.

— Гипер — штука сложная, Мишенька, — ласково улыбнулся Койфман. — Потому-то большинство звездолетов летает через тоннели, а не напрямик. Чтобы в нем не заблудиться, нужен или сверхмощный ИР, или хороший телепат. А лучше и то, и другое — видишь, нашей Фридочке Ву помогает. А вслепую вылетишь где-нибудь за тыщу галактангов от места…

— А что такое галактанг? — не понял Михаил.

— Одна миллионная часть диаметра Млечного Пути, — добродушно объяснил старик. — Семьсот миллиардов километров.

— А в световых годах сколько будет?

— То есть? В каком смысле — световых годах?

— Э-э-э… — растерялся Ежов. — Ну как… Ну, световой год — это сколько свет проходит за год… земной год… Аарон Лазаревич, а разве вы не знаете?

— Сколько свет проходит за год? — заморгал Койфман. — А это сколько же?

— Ну вам лучше знать! — начал раздражаться Михаил. — Кто тут космонавт — вы или я?

— Ну-ка, передохни минутку, — попросил его старик. — Рудольф, дружок, подойди-ка к нам, будь так добр. Нам тут без тебя не обойтись…

— Да?.. — подошел мутант, обтирая руки тряпкой. Он копался в какой-то приборной панели, прыская туда непонятной гадостью из масленки — почти такой же, как в наши дни. — Что сломалось?

— Ничего не сломалось. Рудольф, что такое световой год? Как это вообще понимать? Вот Мишенька говорит, что это сколько свет проходит за год…

— Что-что? — удивился пупырчатый механик. — Как это? Скорость света — самая большая из известных человечеству. За год… я даже не знаю, сколько это будет…

— Ну давайте посчитаем, — предложил Ежов. — Подсчитайте, сколько в году секунд, и помножьте на скорость света…

— А ты можешь ее назвать? — удивился Рудольф. — Михаил, ты меня чрезвычайно обяжешь — я бы очень хотел узнать скорость света…

— Триста тысяч километров в секунду! — важно изрек Ежов. Хотя к его важности примешивалось раздражение — он начал подозревать, что над ним издеваются.

Койфман и Рудольф переглянулись, пару секунд сохраняли невозмутимые лица, а потом одновременно заржали. Очень громко и очень обидно.

— Ялкут Деварим… — захихикал старик. — Ох, Мишенька, уморил…

— Триста тысяч, говоришь?.. — простонал мутант, утирая слезы. — Если бы, если бы… Это в двадцать первом веке так считали? Надо будет почитать историю — интересно, оказывается…

— А на самом деле сколько? — растерялся Ежов.

— Никто не знает, — развел руками Койфман.

— Скорость света в вакууме обозначается знаком «C», — покровительственно объяснил Михаилу бывший профессор. — Теоретически она конечна, но на практике… На практике ее скорость до сих пор не смогли вычислить. Нет надежных способов. Ваши, древние, устарели. Они неверны. К тому же скорость света может различаться в разных средах. Практического значения эти данные не имеют. Заявляю со всем авторитетом, как один из лучших физиков Муспелля.

Судя по тому, что Рудольф начал говорить короткими рублеными фразами, у него снова начали зудеть бородавки на коже — Михаил уже знал этот признак. От боли у ван ден Хейнекена всегда начинали слегка путаться мысли.

— Ладно, Мишенька, хватит о ерунде, — ласково улыбнулся Койфман, когда Рудольф, пошатываясь, вышел с мостика — принять болеутоляющее. — Вот, посмотри на экран — это Янус. Туда мы сейчас и летим. Ты, помню, спрашивал, зачем нужен ценителл? Мы с Ву проверили по каталогу — на Янусе он действительно очень нужен. У них там водится такое кусачее насекомое, от него распространяется особая зараза… У них ценителл просто нарасхват…

Ежов взглянул на карту. Человеческий сектор смотрелся внушительно — сто двадцать одна звездная система, это вам не шутки! По сравнению с галактикой в целом — ничтожная бактерия, но если сравнивать с чужими секторами — настоящий гигант. Системы соединялись между собой пунктирными линиями — гипертоннели. Однако… Он мысленно провел маршрут между Деметрой и Янусом — восемь прыжков! Не слишком ли далеко?