Улица Теней, 77 - Кунц Дин

Дайм кивнул Бейли: «Шериф». Кивнул Тому Трэну и тому, кто называл себя Свидетелем: «Помощники. Я хочу сдаться и попросить отправить меня на психиатрическую экспертизу».

В этой квартире Одно не могло в полной мере проявить свою давящую ненависть, и голова Бейли чуть очистилась. Однако только что услышанное странностью ничуть не отличалось от того, с чем им пришлось столкнуться раньше.

— Я не шериф, — Бейли взял пистолет Дайма.

— Шериф, бывший морпех, все равно кто. Я знаю, ты кто-то. Я, конечно, безумен, но не сбит с толку. Просто хочу сдаться властям, чтобы меня отправили в закрытую клинику-санаторий. Штату я не буду в тягость. Средства у меня есть. Но я не хочу больше думать. Я в этом не силен.

Бейли протянул «беретту» Тому Трэну, который, похоже, умел пользоваться оружием.

— И что это значит? — спросил Бейли Свидетеля.

— Я даже не знал, что он здесь.

Микки Дайм улыбнулся и кивнул.

— Я пришел по доброй воле. Я совершенно безумен. Я вижу то, чего быть никак не может.

Бейли вытащил обойму из конфискованного пистолета, убедился, что она полная, вернул в рукоятку.

Посмотрел на часы.

* * *

Уинни

Чудовище спустилось со стены, поднялось на ноги, постояло среди скелетов, как показалось Уинни, весело глядя на него. Но потом он решил, что веселье чуждо этому монстру, начисто лишенному эмоций и способному разве что на ярость.

В кино в такие моменты звезда обычно говорила что-то вроде: «Иди сюда, порадуй меня» или «Чего стоишь, говнюк, ад тебя заждался». Но Уинни не мог найти хлесткую реплику, потому что не был ни звездой, ни героем. Он хотел лишь одного — поступить правильно, не избрать легкий путь, сделать все, как надо, и не ради славы, потому что в смерти никакой славы быть не могло. Вся слава доставалась кинозвездам и певцам в жанре кантри, а такая слава не стоила и плевка. Он хотел не опозориться, не струсить, показать, что он даже лучше, чем сам о себе думал.

— Айрис!

— Уинни!

Он оглянулся и увидел миссис Сайкс с фонарем, свою маму с пистолетом, и несказанно обрадовался.

Чудовище зашипело.

* * *

Доктор Кирби Игнис

Если он не ошибся насчет того, что обдумывала Гея и к какому решению пришла, когда в здешней природе все застыло, тогда по всему выходило, что он должен побывать в своей квартире. Без объяснений он заявил, что ему надо спуститься на второй этаж, настаивая на том, что Сайлесу и Падмини лучше остаться в квартире сестер Капп. Но они не позволили ему уйти без вооруженного эскорта. И, поскольку он продолжал гнуть свое, пошли вместе с ним.

Когда он переступил порог квартиры «2-Е» и обнаружил, что его квартира здесь, в этом «Пендлтоне», осталась практически такой же, как в 2011 году, сохраненная, несмотря на все изменения, которые претерпели остальные помещения здания, благоговейный трепет, который он ощутил ранее, усилился до такой степени, что у него подкосились ноги.

Вместе со следующими за ним Сайлесом и Падмини Кирби направился на голоса, которые доносились из кухни, где и нашел сидевшего за столом Дайма, стоящего рядом с ним Хокса, Тома Трэна, расположившегося у холодильника и одного из лучших сотрудников своего института, Джейсона Рейнхолта, привалившегося к раковине.

— Джейсон? Как ты оказался в здании во время прыжка?

— Меня здесь не было, доктор Игнис. Я пришел в «Пендлтон» через многие годы после этого события и нахожусь здесь почти полтора десятилетия. Попал сюда после первого Погрома, существенно сократившего численность человечества, и до второго, который не планировался.

Кирби таращился на него, открыв рот, впервые в жизни не желая понимать, что ему говорят, но, увы, прекрасно понимая, о чем речь.

* * *

Уинни

Айрис, шаркая ногами, направилась к матери. Какое-то время он стоял один, прежде чем начал пятиться к своей маме, держа карабин с примкнутым к нему штыком перед собой.

Существо приблизилось на несколько шагов, но снова остановилось. Переводило взгляд с одного на другого, вероятно, решая, в каком порядке их всех убить.

— Что это за тварь? — спросила миссис Сайкс.

Уинни ответить не мог, но, как выяснилось, монстр соблаговолил представиться, произнес одно-единственное слово:

— Опустошение.

* * *

Бейли Хокс

Падмини и Сайлес входили на кухню, когда Кирби говорил: