Астровитянка - Горькавый Ник.

Никки снова удивлённо посмотрела на юного принца, у которого были такие интересы.

— И как далеко вы продвинулись в своих исследованиях? — поинтересовалась она.

— Пока топчусь на месте, — признался принц. — Даже вы, Никки, ставите меня в тупик. Вы выросли вне человеческого общества, почему же вы — больше человек, чем остальные?

Принц с глубокой симпатией глядел на Никки, и ей это было приятно.

— О чём вы, Арнольд? Я — Маугли, дикарка с астероида… — сказала Никки.

— Не надо меня испытывать, Никки, — мягко сказал принц Арнольд. — Я вам даже завидую… жить свободно, без обязательств и указаний…

«А, пасторалист!» — иронично подумала Никки.

— Полагаю, вы не очень понимаете, чему завидуете… Вот вы берёте еду из вазы… — Никки кивнула на стол, — а мне приходилось её выращивать, роняя на грядку — пардон! — пот и даже кровь. Звучит патетично, но это — буквальность… — и Никки показала длинный тонкий шрам на правой руке.

Принц глубоко вздохнул.

— Это я делала помидорную теплицу… Салата захотелось поесть. Вылилась целая лужа крови… Может, поэтому у меня были отличные красные помидоры. Так что, с высоты вашего социального положения, принц, я — девочка-огородница, или, как меня однажды назвал граф Рединбург, — простолюдинка с загорелой шеей.

— С высоты своего интеллекта и независимости, — сказал принц Арнольд, — вы должны быть снисходительны к людям, которые не мыслят себя иначе как в жёсткой социальной структуре. Они слабы, и эти рамки спасают их от пугающей свободы.

— Вы добры не только к простолюдинкам, но и к аристократам! — хмыкнула Никки.

— Я пристально слежу за вами, Никки, — признался принц Арнольд, — эти ужасные события вокруг вас, эти покушения… они должны внушить вам мысль, что вас окружает мир моральных уродов. Это меня огорчает. Мне хочется сказать вам, Никки, что человечество совсем не такое, каким оно может показаться на первый взгляд, но у меня нет никаких доказательств этому. Потому что этот мир действительно уродлив, кровожаден, жесток…

Разволновавшегося принца остановил сигнал его т-фона.

— Мне надо улетать, — огорчился принц. — Я должен быть на важном приёме отца…

— Вы сами являетесь искомым доказательством, принц… — сказала ласково Никки и протянула ему руку на прощание, со смущением заметив, что подала её выше обычного.

Принц снова порозовел и очень осторожно поцеловал ей руку. У него были мягкие губы. Принц Арнольд понравился Никки настолько, что, когда он склонился для поцелуя, она не удержалась и потрогала тёмные растрепавшиеся волосы… чем, кажется, совсем расстроила принца.

— Никки, можете делать вид, что вы — девочка-огородница, воля ваша. Только прошу: когда будете в следующий раз разбивать помидорную грядку — дайте мне знать. Пожалуй, я решусь сменить корону принца на лопату садовника… — и Арнольд с огорчённым видом откланялся.

«И среди принцев случаются хорошие люди!» — удивлённо подумала Никки, провожая взглядом уходящего Арнольда. Потом она осмотрелась, увидела горящий камин и сразу направилась к нему. Живой огонь был её слабостью.

Только она села в кресло возле камина — возник, как чёрт из табакерки, герцог Джон и стал уговаривать её что-нибудь выпить. Никки, помня о наставлении Дзинтары, захватила со стола неоткрытую бутылку минеральной воды и попросила герцога только пустой бокал.

«Я на твоём месте не пользовался бы даже пустым бокалом в этом замке… побереги чистые соки своего цветущего организма», — проворчал Робби. Никки послушалась и, налив в принесённый бокал минеральной воды, протянула его герцогу, а сама, сославшись на пережитки тяжёлого демократического детства, отпила прямо из горлышка, хотя не любила этого делать.

— Как вам понравилась трасса? Сам замок? — потребовал комплиментов герцог.

Никки похвалила и снежный склон, и лес, и сам замок, вот только ей очень не нравились оленьи и медвежьи головы на стенах зала приёмов. Но об этом она не сказала хозяину дворца.

Юный герцог Джон был бесспорно умён — недаром он смог поступить в Колледж! — и они стали беседовать о разных разностях. Герцог проявил знание таких пластов социальной жизни, о которых Никки не имела ни малейшего понятия, и она слушала его с большим интересом. Потом герцог заговорил тихим интимным голосом о своём одиночестве. Это было уже не очень умно. Он ухитрился заполучить руку Никки для поцелуя и слишком долго её не отпускал, пока девушка достаточно решительно это не пресекла.