Вирус - Гатаулин Сергей

Охранники не спешили на зов хозяина, и толстяк решил взять инициативу в свои руки. Вытекая гигантским животом из-за стойки, он ринулся на поимку невозмутимого Пугачева.

Субтильный «убийца компьютеров», не обращая внимания на внушительную угрозу, спокойно повернулся к монитору, опустил руки и коснулся пальцами клавиатуры.

Потемкин решительно встал и заслонил маленького друга своим телом. Дерзкий взгляд метнулся навстречу несущемуся на всех парах, разгневанному тяжеловесу.

События, последовавшие дальше, повергли знаменитого профессора в полное оцепенение, плавно переходящее в сумеречное состояние. Предполагаемая жертва (полтора метра от уровня пола), именуемая Вячеслав Пугачев, в последний раз ударила пальцем по клавиатуре, и в игровом зале тут же погас свет. Мониторы быстро, один за другим, потемнели. Безумный рев возмущенных игроков взорвал и без того шумную атмосферу «Тутанхамона» и тут же сошел на нет: сражение в реальном пространстве обещало быть не менее захватывающим, чем прерванное виртуальное.

Ярко вспыхнув, экраны налились малиновым светом. Кровавая пена, вскипая, поднялась к потолку, пылая алыми бликами по грязно-выбеленным стенам.

Бурлящего жаждой мести грузина словно прибили к полу гвоздями. Застыв, как монумент, в центре зала, он с ужасом смотрел на пылающие мониторы. Похоже, он не первый раз сталкивался с такими природными катаклизмами.

Медленно отодвинув напрягшегося Потемкина в сторону, вперед вышел взъерошенный Славка. В полной тишине раздался усталый, но дерзкий голос:

— Ну что, Гоги? Как там в киношках? Дай мне хоть один повод, и твоим компам… Ну, ты сам знаешь!

— Смотри у меня! — толстяк мгновенно освободился от кавказского акцента.

Динамики взвыли сиреной, и хорошо поставленный мужской голос громко произнес:

— Внимание! В случае причинения какого-либо вреда человеку по имени Вячеслав находящимся в этом помещении компьютерам в количестве пятьдесяти четырех единиц будет нанесен непоправимый ущерб.

Динамики захрипели, экраны погасли; что-то глухо щелкнуло — и теперь уже женский, мягкий голосок запел.

«Не «Сулико», конечно, но звучит неплохо», — Медведев, с удовольствием прислушался к красивым грузинским руладам.

— Ээээ! Слушай! Не надо ничего делать! Я его не трону. Пусть идет! — побледневший толстяк слегка развел руки в стороны, в поисках говорящего заметался глазами по залу.

— Пусть пацан идет! Его не остановят.

— Пошли, Димыч! Нам здесь не рады, — улыбнулся маленький Пугачев и, гордо задрав подбородок, двинулся к выходу.

«И все-таки дети, — подумал Медведев, приходя в себя. — Но какое шоу! Расскажу в лаборатории — не поверят».

Хотя попробуй не поверить видеозаписи. Камера телефона, усилиями тружеников «Медвежьей берлоги» превращенная в прибор ночного видения, записала мельчайшие детали столкновения.

Стоило мальчишкам выйти за порог клуба, как экраны мониторов вспыхнули вновь. Клуб загудел, мгновенно наполнился стонами игроков и звуками войны. Гул взрывов, свист пролетающих пуль, крики умирающих — все, как всегда. Геймеры продолжили прерванные виртуальные битвы, словно ничего не произошло.

Выйдя на улицу, можно было вздохнуть полной грудью. Холодный ноябрьский ветер наполнил легкие. Освежающий мороз добавил оптимизма в размышления Медведева. Компьютер, при всей своей сложности, остается механизмом, машиной, и любые изменения, внесенные в программу на его жестких дисках, можно отменить. Можно уничтожить результаты вмешательства мальчишки в работу «Синариона», и комплекс снова будет готов к работе. Нужно только знать ключ — код злосчастной программы, создавшей эти самые изменения. А его-то Медведев пока не знал. Одно хорошо: теперь он не сомневался, что именно Пугачев взломал его систему. Оглядевшись вокруг, профессор понял, что слишком долго задержался в клубе: мальчишек нигде не было видно. Впрочем, это не беда. Найти двух подростков не трудно, если к тому же знаешь их адреса и являешься непосредственным начальником одного из родителей. «Кстати, с родителей, а, вернее, с родителя мы сейчас и начнем», — профессор набрал номер Ивана Пугачева. Пока трубка длинно гудела, на его плечо легла чья-то тяжелая рука.

— Простите, уважаемый. Вы здесь двух мальчишек не видели? — раздался за спиной хриплый голос.

Спрашивающий мужчина с виду походил на ожившую статую Геракла, на которую кто-то невзначай набросил черный кожаный плащ-пальто невообразимого — шестьдесят какого-то — размера. Несмотря на свободный покрой, он совершенно не скрывал выпирающие во все стороны мышцы. Лицо здоровяка, высеченное неумелым каменотесом, с первого взгляда заставляло уважать его владельца и требовало особого, внимательного отношения окружающих.