Теория катастрофы - Горькавый Ник.

Наконец Бал настал. Выпускники выглядели солидными и взрослыми, но на их лица частенько набегали облака и тучки — эх, не хотелось уезжать из Колледжа! Остальные студенты были далеки от грусти и веселились от души, кочуя между столами с закусками и танцевальной площадкой. Каникулы настали! Каникулы! — звучит песней даже без рифмы.

Никки зашла в зал и подняла голову к потолку, транслирующему сегодня редкую по красоте картину красно-закатных облаков северной Шотландии. И впервые девушку охватило ощущение неуюта от видимого отсутствия потолка — будто школьный замок был разорён пожаром и на самом деле лишился крыши.

Кто-то сзади закрыл Никки глаза ладонями. Угадать было просто — никто, кроме Джерри, не осмеливался проделывать такие шуточки с королевой Николь.

В танцах объявили перерыв.

В центре зала собралось Общество Ботаников — высокомерное элитное собрание школьников-интеллектуалов — и провело традиционную инаугурацию новых членов. Старинный торжественный стих посвящения подхватили и другие студенты Школы Эйнштейна:

• Оскудели источники разума,
• Кругом — бескультурья пустыня!

Многие мечтали вступить в Общество, но критерии отбора в него были поистине жёсткими даже по меркам Лунного Колледжа. Поэтому большинству присутствующих оставалось лишь со стороны завистливо наблюдать за церемонией.

• Вчера — безмозглый ГЕРБАРИЙ,
• Сегодня — разумный БОТАНИК!

Каждый новый Ботаник получил значок с алмазной лупой естествоиспытателя; они гордо будут носить их всю жизнь. А самые жестокие из них прицепят рядом значок с известной цитатой Гейтса: «Не ссорьтесь с „ботаниками“, завтра один из них станет вашим боссом».

Посвящение закончилось вполне в духе Общества Ботаников:

• БОТАНИК — звучит гордо!
• Лицо заменило морду.
• Ты, ЛИСТВА, не шелести,
• А попробуй подрасти.

Окружающие грустно пошелестели в ответ.

В середине Бала случилась сенсация: дверь открылась, и в зал вошла профессор литературы.

— А-ах! — сказал зал.

Джоан Гуслик рассталась с привычным имиджем и одеждой неопределённого цвета и появилась на Балу Выпускников в изумрудном длинном платье с открытыми плечами и спиной. Обычные волосы-сосульки превратились радостными стараниями парикмахера Луизы в пышную причёску из крупных русых волн. Лицо Джоан освещалось румянцем и волнением и впечатляло не меньше эффектного платья.

Профессор шла среди замершей публики как на эшафот. Тут к Джоан Гуслик подскочил Эксмин, поцеловал ей руку и сделал восторженный комплимент. И такое громадное облегчение отразилось на лице Джоан, напряжённом как струна, что сразу стало понятно… Впрочем, это совершенно, совершенно не наше дело!

Конечно, профессор Майсофт тоже оказалась не промах. Её красно-белое платье, если и произвело меньший фурор, то только потому, что Элен Майсофт никогда не имела репутации «синего чулка» и заслуженно признавалась самой симпатичной женщиной-профессором Колледжа. Конечно, до этого Бала — сейчас мнению общественности грозил опасный раскол.

Но раскол грозил не только общественности.

Профессор Эксмин всегда был очарователен и мил с обеими женщинами-профессорами. С Джоан Гуслик он охотно говорил о пятом измерении литературы и о том, как трудно найти читателей для подлинных шедевров. С Элен Майсофт Эксмин подолгу беседовал о природе интеллектуализма и возможности создания по-настоящему мыслящих машин. Танцевал профессор с обеими дамами по очереди, успевая поддерживать умный разговор:

— Джоан, киберпанк мне самому интересен… Поройтесь в пыльных золотых хранилищах памяти — кто первый литературно реализовал прогулку по компьютерному миру? Не просто обсудил возможность этого «сверху», как великий Стас Лем, а изобразил «изнутри» виртуальную реальность, которую можно даже спутать с реальным миром? Речь идёт о компьютерной мироплоти. Сон не в счёт, а также крепкий алкоголь или крепкий удар по голове.

— Понятие «мыслящей машины» так и осталось недоопределённым. Вспомните, Элен, спор вокруг компьютера-переводчика с китайского. Понимает ли такой киберпереводчик текст или просто бездумно, но верно его переводит?

— Верно, Джоан, семантическая автономия текста… герменевтика… деконтекстуализация и реконтекстуализация…