Прелесть (сборник) - Саймак Клиффоpд

— Если б не внушение, — решительно сказал он, — я бы ни за что не справился.

Он повернулся к врачу.

— Когда-нибудь мы сможем обходиться без этого?

Врач кивнул.

— Несомненно. Когда корабли станут надежнее. И человек свыкнется с космическими путешествиями.

— Эта ностальгия — уж больно она душу выматывает.

— Другого выхода нет, — сказал врач. — У нас не было бы ни одного космонавта, если бы они каждый раз не летели домой.

— Это верно, — согласился капитан. — Никто, и я в том числе, не смог бы выдержать таких передряг ради одних только денег.

Купер поглядел в окно на песчаные ландшафты, и его кинуло в дрожь. Более унылого места…

«Что за идиотизм — мотаться в космосе, — сказал он себе, — когда дома такая жена, как Дорис, и двое детей». Ему вдруг безумно захотелось увидеть их.

Знакомые симптомы. Снова ностальгия, но теперь тоска по Земле.

Врач достал из тумбы бутылку и щедрой рукой наполнил три стопки.

— А теперь примите-ка вот это, — сказал он, — и забудем обо всем.

— Точно мы можем помнить, — усмехнулся Купер.

— В конце концов, — сказал капитан с неестественной веселостью, надо правильно смотреть на вещи. Речь идет всего-навсего о специфике нашей службы.

ПРЕЛЕСТЬ

Перевод Д. Жукова

Машина была превосходная.

Вот почему мы назвали ее Прелестью.

И сделали большую ошибку.

Это была, разумеется, не единственная ошибка, а первая, и, не назови мы свою машину Прелестью, быть может, все и обошлось бы.

Говоря техническим языком, Прелесть была Пиром — планетарным исследовательским роботом. Она сочетала в себе космический корабль, операционную базу, синтезатор, анализатор, коммуникатор и многое другое. Слишком многое другое. В этом и была наша беда.

В сущности, лететь с Прелестью нам было ни к чему. Без нас она управилась бы гораздо лучше. Она могла проводить планетарные исследования самостоятельно. Но согласно правилам при роботе ее класса должно было находиться не менее трех человек. И естественно, отпускать робота одного было страшновато: ведь его строили лет двадцать и вбухали в это дело десять миллиардов долларов.

И надо отдать Прелести должное — она была чудом из чудес. Она была, битком набита сенсорами, которые позволяли за час получить больше информации, чем собрал бы за месяц большой отряд исследователей-людей. Она не только собирала сведения, но и сопоставляла их, кодировала, записывала на магнитную ленту и не переводя дыхания передавала в Центр, находившийся на Земле.

Не переводя дыхания… Это же была бессловесная машина.

Я сказал «бессловесная»?

У нее были все органы чувств. Она даже могла говорить. Могла и говорила. Она болтала без передышки. И слушала все наши разговоры. Она читала через наши плечи и давала непрошеные советы, когда мы играли в покер. Порой нам хотелось убить ее, да вот убить робота нельзя… такого совершенного. Что поделаешь — она стоила десять миллиардов долларов и должна была доставить нас обратно на Землю.

Заботилась она о нас хорошо. Этого отрицать нельзя. Она синтезировала пищу, готовила и подавала на стол еду. Она следила за температурой и влажностью. Она стирала и гладила нашу одежду, лечила нас, если была необходимость. Когда Бен подхватил насморк, она намешала бутылку какой-то микстуры, и на другой день болезнь как рукой сняло.

Нас было всего трое — Джимми Робинс, наш радист, Бен Паррис, аварийный монтер роботов, и я, переводчик… которому в данном случае с языками работать не пришлось.

Мы назвали ее Прелестью, а делать этого не надо было ни в коем случае. Потом уж никто и никогда не давали имен этим заумным роботам; они просто получали номера. Когда в Центре узнали, что с нами произошло, повторение этой ошибки стали считать уголовным преступлением.

Но мне думается, все началось с того, что Джимми в душе поэт. Он писал отвратительные стихи, о которых можно сказать одно: изредка в них попадались рифмы. А чаще их вовсе не было. Но он работал над ними так упорно и серьезно, что ни Бен, ни я сначала не осмеливались говорить ему об этом. Наверно, остановить его можно было, только задушив.

И надо было задушить.

Разумеется, посадка на Медовый Месяц тоже сыграла свою роль.

Но это от нас не зависело. Эта планета значилась третьей в полетном листе, и в нашу задачу входила посадка на нее… вернее, в задачу Прелести. Мы при сем присутствовали.