Дочь тысячи джеддаков - Берроуз Эдгар Райс

Опять никто из марсиан не помешал мне. Оторвав лоскут шелка от своего плаща, я попытался унять кровь, лившуюся у нее из носа.

Мне это вскоре удалось, так как ее повреждения оказались незначительными. Как только к ней вернулась способность речи, она положила мне на плечо руку, и, заглянув мне в глаза, сказала:

– Почему вы это сделали? Вы, отказавший мне в простом внимании в первую минуту постигшей меня опасности! А теперь вы рискуете своей жизнью и убиваете одного из ваших ради меня. Я этого не понимаю. Что вы за странный человек, почему водитесь с зелеными, хотя с виду вы моей расы, а цвет вашего лица лишь немного темнее цвета белых обезьян? Скажите мне, человек вы, или больше, чем человек?

– Это странная история, – отвечал я, – и слишком длинная, чтобы я мог сейчас рассказать вам ее. Она мне самому представляется до того невероятной, что я не надеюсь, чтобы другие могли ей поверить. Пока могу лишь сказать, что я ваш друг и, поскольку это допустят, держащие нас в плену – ваш защитник и слуга.

– Значит, и вы пленник? Но почему же у вас оружие и регалии таркского вождя? Как вас зовут? Из какой вы страны?

– Да, Дея Торис, я тоже пленник. Меня зовут Джон Картер, и родом я из штата Виргинии, одного из Соединенных Штатов Америки – на Земле. Почему мне разрешено носить оружие, мне неизвестно, и я не знал, что эти знаки на мне принадлежат званию вождя.

Наш разговор был прерван приближением одного из воинов, который нес оружие, амуницию и украшения, и вмиг у меня в голове мелькнул ответ на один из вопросов, и была разрешена еще одна загадка. Я увидел, что эти вещи сняты с тела моего мертвого противника, и прочел в угрожающем и в то же время сдержанном взгляде воина, принесшего мне эти трофеи, ту же почтительность, какую раньше проявлял другой воин, принесший мне мое первоначальное обмундирование. Теперь только я узнал, что мой удар во время первого столкновения в приемном зале повлек за собой смерть моего противника.

Теперь объяснилось отношение ко мне моих хозяев. Я, так сказать, приобрел свои шпоры и, согласно суровой справедливости, отличающей марсиан, и побудившей меня, помимо прочих причин, назвать Марс планетой парадоксов – мне были представлены почести победителя – амуниция и звание убитого мною врага. Я был настоящим марсианским вождем и, как я впоследствии узнал, этим объяснялась представленная мне сравнительная свобода и то, что мне позволяли остаться в приемном зале.

Когда я повернулся, чтобы принять вещи убитого воина, я заметил, что Тарс Таркас и многие другие двинулись по направлению к нам. Глаза Тарс Таркаса с забавным недоумением разглядывали меня. Наконец он обратился ко мне:

– Вы говорите на языке Барсума, удивительно бегло для человека, который всего несколько дней был глух и нем к нашим словам. Где вы изучили его, Джон Картер?

– Это вы сами, Тарс Таркас, – ответил я, – доставили мне эту возможность, дав мне удивительную, способную учительницу. Своими успехами я обязан Соле.

– Это она ловко сделала, – ответил он, – но ваше воспитание в других отношениях оставляет еще желать многого. Знаете ли вы, как бы поплатились за неслыханную дерзость, если бы вам не удалось убить обоих вождей, чьи знаки вы теперь носите?

– Полагаю, что в этом случае один из них убил бы меня, – улыбаясь ответил я.

– Нет, вы ошибаетесь. Лишь вынужденный необходимостью самообороны марсианский воин решился бы убить пленника. Мы предпочитаем сохранять их для других целей, – при этом выражение его лица намекало на такие возможности, над которыми мне не было охоты задумываться.

– Но одно еще может спасти вас, – продолжил он, – если бы, во внимание к вашей удивительной доблести, боевому пылу и ловкости, вы были признаны Тал Хаджусом достойным служить у него, вы были бы приняты в общину и сделались бы полноправным таркцем. Пока мы не достигнем резиденции Тал Хаджуса, вам будут оказываться почести, принадлежащие вам по вашим подвигам. Такова воля Лоркас Птомеля. Мы будем обращаться с вами, как с таркским вождем, но вы не должны забывать, что все равно наши вожди ответственны за вашу благополучную доставку к нашему могущественнейшему и жесточайшему повелителю. Я кончил.

– Я выслушал вас, Тарс Таркас, – ответил я. – Как вы знаете, я не уроженец Барсума. Ваши пути – не мои пути, и я не могу действовать в будущем лишь так, как действовал до сих пор, то есть в согласии с велениями своей совести и принципами моего племени. Если вы оставите меня в покое, я никогда не трону никого, если же нет, то пусть каждый барсумец, с которым мне придется иметь дело, уважает мои права чужестранца, или пеняет сам на себя. В одном вы можете быть уверены: каковы бы ни были ваши окончательные намерения по отношению к этой несчастной молодой женщине, кто посмеет обидеть или оскорбить ее, должен будет считаться со мной. Мне известно, что вы презираете всякие проявления мягкости и великодушия, но я не могу сказать о себе этого, и я берусь доказать самому доблестному из ваших воинов, что эти качества вполне совместимы со свойствами хорошего бойца.