Улица Теней, 77 - Кунц Дин

Происходило все в четверг, то есть утром никто кровать не застилал.

В ванной на полу лежали два больших смятых полотенца. Пощупав их, Логан обнаружил, что они совершенно сухие. Не обнаружил он капелек воды в отделанной мрамором душевой, да и швы между плитками выглядели сухими.

Сенатор мог принять душ двадцать четыре часа тому назад, когда уходил из дому. И прошлую ночь провел не в своей постели. Все больше улик говорило о том, что по возвращении в «Пендлтон» он вошел в лифт, но — такого просто быть не могло — из него не вышел.

И хотя политики порою пытались убеждать избирателей, что перед ними волшебники, располагающие магическими решениями, они обычно не пользовались плащами, обеспечивающими невидимость, или таблеткам, уменьшающими их до размера муравья. Если сенатор не вышел через дверь, он, должно быть, покинул кабину через аварийный люк на потолке.

Как Блэндон мог это сделать за те двадцать три секунды, когда не работали камеры наблюдения, и почему он это сделал, оставалось загадкой для Логана Спэнглера. Возможно, тщательный осмотр лифта сможет дать какую-то зацепку.

Когда он поворачивался, чтобы выйти из ванной комнаты, из-под земли вновь донесся гул. Свет погас и в ванной, и в спальне. В полнейшей темноте Логан отцепил фонарик и включил его. Светодиодный фонарь давал луч более яркий, чем обычный, и, однако, Логан уже чуть не вышел из ванной, прежде чем осознал, что вокруг него все изменилось.

Несколько секунд в темноте каким-то образом растянулись на годы. Белый мраморный пол, только что чистый и блестящий, теперь покрывала пыль. От декоративного бордюра из черного и зеленого гранита отвалились куски. Зеленые пятна и ржавчина появились на никелированной раковине. Паутина затянула ручки кранов и сливное отверстие, то есть вода давно уже не текла.

В зеркале, пыльном и покрытом пятнами, — как будто грибок съел часть серебряной подложки — отражался, похоже, не он, Логан, а его призрак, лишенный субстанции реального человека. От столь необъяснимого и внезапного изменения окружающего мира у Логана на мгновение перехватило дыхание, и он, наверное, не удивился бы, обнаружив, что состарился вместе с этой комнатой. Но он помнил, как выглядел этим утром, когда брился перед зеркалом в своей ванной: коротко стриженные седые волосы, лицо в морщинах опыта, но еще не обвисшее от старости.

Когда гул смолк, Логан увидел, что стекла в двери душевой нет. Осталась только рама, заржавевшая и погнутая. Полотенца с пола исчезли.

По-прежнему в недоумении, но вновь задышавший, Логан вернулся в спальню, оставшуюся без мебели. Луч светодиодного фонаря показал, что в спальне больше нет ни кровати, ни прикроватных столиков, ни комода, ни кресла, и на стенах ни одной картины. Вынесли и псевдоперсидский ковер. Остался только паркетный пол.

Удивление, вызванное видом внезапно опустевшей комнаты, уступило место оцепенению и тревоге за собственное психическое здоровье, потому что дрожащий луч фонаря показывал спальню, расположенную в давно заброшенном доме. Пыль покрывала покоробленные и щербатые паркетины, местами отвалившиеся от бетонной связки, на которую их укладывали. Пятна, похожие на крылья гигантских мотыльков, марали обои. Над головой когда-то белая краска, ставшая серой и желтой, облупилась, словно кессоны представляли собой коконы, из которых уже вылетели неведомые насекомые.

Будучи детективом, Логан обладал непререкаемой верой как в то, что открывали ему органы чувств, так и в выводы, которые делал его мозг — с помощью логики и интуиции — из полученной информации. Лжецы могли искажать факты, но каждый факт являл собой кусок металла с памятью формы и неизбежно принимал исходный облик. Глаза не могли ему лгать, хотя он и моргал, пытаясь отогнать эти невероятные изменения, которые произошли со спальней сенатора.

Столько лет прослужив копом, Логан воспринимал мир как место преступления, а на каждом месте преступления пряталась истина, которую только требовалось отыскать. Случалась, что первоначально улики получали неправильную трактовку — но такой она оставалась редко, а в его практике этого не случалось вовсе. Не зря же другие копы прозвали его Ястребиный Глаз, не только потому, что он все так ясно видел. Просто он мог взглянуть на расследование в целом с большой высоты и обнаружить истину, как ястреб обнаруживает полевую мышь даже в высокой траве. И однако, пусть он и знал, что все вокруг — ложь, пока не мог разглядеть реальность сквозь иллюзию.