Лето, прощай - Брэдбери Рэй Дуглас

Скатившись в овраг, Дуглас ринулся сквозь бурьян и, чуть не плача, отыскал свое оружие. От него пахло порохом, огнем и тьмой.

– Бабах, – прошептал Дуг и поспешил вверх по склону, туда, где бросил велосипед – через дорогу от места убийства старика Брейлинга.

Сначала он отвел велосипед подальше, как слепого коня, а потом оседлал его и покатил вокруг квартала, влекомый к тому же месту жестокого убийства.

Заворачивая за угол, он услышал крики: «Нет! Нет!» – это его велосипед сбил нелепое пугало, которое рухнуло на дорогу; тогда он с воем нажал на педали и через плечо оглянулся на новую жертву. Чей-то голос вопрошал:

– А ведь это почтенный Квотермейн, верно?!

– Не может быть, – простонал Дуг.

Брейлинг упал. Упал и Квотермейн. Стук-стук, два длинных топорика тюкнулись носом – один в крыльцо, другой в дорожную обочину, застыли и больше уже не поднимутся.

Дуг гнал велосипед по городским улицам. Преследования не было.

Похоже, город и не догадывался, что одного из жителей только что застрелили, а другого покалечили. Город пил чай и мурлыкал: «Передай сахарницу».

У своего крыльца Дуг резко тормознул. Не иначе как мама заливается слезами, а отец уже налаживает бритву.

Он распахнул кухонную дверь.

– Ага, явился не запылился. – Мать чмокнула его в лоб. – Аппетит нагулял – и тут как тут.

– Странно, – сказал Дуг. – Почему-то аппетита совершенно нет.

За ужином вся семья услышала, как в дверь с улицы полетели камешки.

– Вот интересно, – сказала мать, – мальчишки понимают, для чего существует звонок?

– За последние два столетия, – вступил отец, – не отмечено ни одного случая, чтобы юноша в возрасте до пятнадцати лет подходил к дверному звонку ближе чем на десять футов. Вы поели, молодой человек?

– Так точно, сэр.

Дуглас, как артиллерийский снаряд, вышиб входную дверь, затянутую сеткой от мошкары, прокатился по полу и прыгнул назад, успев придержать створку, пока она не грохнула. Только после этого он соскочил с крыльца на лужайку, где уже истомился Чарли Вудмен, встретивший его ощутимыми дружескими тычками.

– Дуг! Как сказал, так и сделал! Брейлинга пристрелил! Силен!

– Тише ты, Чарли!

– А когда расстреляем попечительский совет? Прикинь, до чего дошли: в этом году каникулы на неделю урезали! За такое убить мало! Расскажи, как ты это провернул, Дуг?

– Просто крикнул: «Бабах! Наповал!»

– И Квотермейна – так же?!

– Квотермейна?

– Ты ему ногу сломал! Везде поспел, Дуг!

– Никому я ногу не ломал. Это мой велик.

– Нет, машина какая-то! Я сам слышал, как старикашка Кел орал, когда его волокли домой: «Адская машина!» Что еще за адская машина, Дуг?

Мысленным взором Дуглас увидел, как велосипед на полном ходу врезается в Квотермейна и подбрасывает его в воздух, а он, Дуглас, дает деру под старческие вопли.

– Дуг, а почему ты ему обе ноги не переломал, раз уж обзавелся адской машиной?

– Чего?

– Покажешь, как это делается, Дуг? А можно твою машину настроить так, чтоб она кромсала на тысячу кусочков?

Дуг вгляделся в лицо Чарли, заподозрив насмешку, но физиономия приятеля была чиста, как церковный алтарь, озаренный святым духом.

– Дуг, – захлебывался он, – ну, Дуг, ты – супер!

– Ясное дело, – согласился Дуглас, потеплев перед этим алтарем. – Квотермейн попер на меня, я попер на него и на гадский попечительский совет, а после доберусь и до городских заправил: до мистера Блика, до мистера Грея и всех этих тупых стариков, которые обсели наш овраг.

– А поглядеть-то можно, как ты будешь их давить?

– Что? Ну да, конечно. Только прежде нужно все спланировать, сколотить армию.

– Прямо сегодня, Дуг?

– Завтра.

– Нет, давай сегодня! Хоть умри! Ты будешь капитаном.

– Генералом!

– Ладно, будь по-твоему. Сейчас наших соберу. Пусть услышат своими ушами! Встречаемся у моста через овраг, ровно в восемь! Ну, дела!

– Под окнами не ори, – напомнил Дуг. – Каждому оставь на крыльце тайное сообщение. Это приказ!

– Понял!

Чарли с гиканьем умчался прочь. Дуглас почувствовал, как его сердце тонет в тепле запоздалого лета. У него в голове, в мускулах и кулаках зрела власть. Столько всего за один день! Был заурядный троечник, а теперь – генерал!

Так, кому тут сломать ногу? Кому заткнуть метроном? Он судорожно глотал летний воздух.

Все огненно-розовые окна умирающего дня смотрели на этого супербандита, который вышагивал в их ослепительном свете, с суровой улыбкой двигаясь навстречу фортуне, навстречу восьми часам, навстречу сбору великой Гринтаунской конфедерации и всем тем, кто поет у костра: «Станем лагерем, ребята, разобьем палатки»

Эту песню, решил он, мы споем трижды.

На чердаке Дуг с Томом устроили штаб. Из перевернутого ящика получился генеральский стол; адъютант стоял навытяжку, ожидая приказов.

– Бери блокнот, Том.

– Есть.

– Карандаш «Тайкондерога»?

– Есть.

– Мною утвержден личный состав Великой армии Республики.[2] Записывай. Уилл, Сэм, Чарли, Бо, Пит, Генри, Ральф. Да, и еще ты, Том.

– На кой нам этот список, Дуг?

– Каждому будет дано особое поручение. Время не ждет. Первым делом следует решить, сколько у нас будет капитанов и сколько лейтенантов. Генерал – один. Это я.

– Правильно, Дуг. Всех надо занять делом.

– Первые трое по списку – капитаны. Следующие трое – лейтенанты. Остальные – разведчики.

– Разведчики, говоришь?

– По-моему, это самое лучшее звание. Ползаешь по-пластунски, ведешь слежку, потом являешься с донесением.

– Круто! Я тоже хочу в разведчики.

– Постой. Давай-ка всех произведем в капитаны и лейтенанты, чтобы не было раздоров, а то проиграем войну, не успев начать. Просто некоторые будут заодно ходить в разведку.

– Отлично, Дуг, вот, готово.

Дуг пробежал глазами список.

– Теперь нужно определить первоочередные задачи.

– Пусть разведчики добудут сведения.

– Решено, Том. Будешь командиром разведчиков. После вечерней поверки в овраге. – Заслышав эти слова, Том сурово покачал головой. – В чем дело?

– Слышь, Дуг, можно, конечно, и в овраге, но я знаю местечко получше. Кладбище. Чтоб каждый помнил, куда попадет, если будет хлопать ушами.

– Неплохо придумано, Том.

– Так вот. Я пойду в разведку и оповещу наших. Сбор у моста, затем передислокация на кладбище, так?

– Молодчина, Том.

– Всегда был таким, – сказал Том. – Всегда был таким.

Убрав карандаш в карман куртки и спрятав пятипенсовый блокнот за пояс комбинезона, он отдал честь командиру.

– Разойдись!