Бегущий человек - Кинг Стивен

— Бен Ричардс? — На этот раз он обошелся без мегафона. Дикция превосходная, голос мягкий, но не женоподобный.

— Да.

— У меня на руках распоряжение Корпорации Игр о вашем задержании и казни. Не окажете ли честь взглянуть?

— А на кой?

— Понятно. — По голосу чувствовалось, что Маккоун наслаждается происходящим. — Итак, все формальности соблюдены. Я считаю, что на формальностях все и держится, а вы? Вы, разумеется, нет. Вот и играете не по правилам. Только потому до сих пор и живы. Вам известно, что два часа назад вы превзошли рекорд «Бегущего человека», ранее равнявшийся восьми дням и пяти часам? Естественно, не знаете. Но превзошли. Да. И ваш побег из здания ИМКА в Бостоне. Фантастика. Насколько мне известно, рейтинг программы подскочил на двенадцать процентов.

— Потрясающе.

— Конечно, мы практически взяли вас в Портленде. Просто не повезло. Парракис до самой смерти клялся, что вы сели на пароход в Оберне. Мы ему поверили. Он казался запуганным ничтожеством.

— Казался, — согласился Ричардс.

— Но ваш последний ход просто бесподобен. Снимаю шляпу. Я даже сожалею, что игра окончена. Судя по всему, мне никогда больше не придется противостоять такому изобретательному противнику.

— Тяжелое дело.

— Все кончено, знаете ли, — продолжил Маккоун. — Женщина раскололась. Мы воспользовались пентоталом натрия. Старое средство, но проверенное. — Он вытащил из кармана маленький пистолет. — Выходите, мистер Ричардс. Я окажу вам последнюю любезность. Убью прямо здесь, вдали от телекамер. Ваша смерть не станет достоянием широкой публики.

— Приготовьтесь умереть вместе со мной, — усмехнулся Ричардс.

Открыл дверцу и вылез из кабины. Мужчины смотрели друг на друга, разделенные узкой полоской черного асфальта.

Затягивающуюся паузу оборвал Маккоун. Откинул голову, расхохотался.

Серебристым таким, интеллигентным смехом.

— А ты хорош, Ричардс. Par excellence.[18] Ничем тебя не проймешь. Скажу честно — женщина не раскололась. Продолжает долдонить, что в этом самом оттопыренном кармане «Черный ирландец». Допрос, как говорили в старину, третьей степени мы провести не смогли: остаются следы. Детектора лжи под рукой не оказалось, а не то твой секрет уже выплыл бы наружу. Мы затребовали из Нью-Йорка три ампулы каногина. Этот препарат не имеет побочных эффектов. Их подвезут через сорок минут. То есть мы не успеваем остановить тебя. Увы.

Она лжет. Это очевидно. Если ты простишь мне чуточку, как говорят такие, как ты, снобизма, скажу, что, по моим наблюдениям, представители среднего класса лгут лишь в вопросах секса. Могу я изложить тебе еще одно мое наблюдение? Разумеется, могу. И изложу, — улыбнулся Маккоун. — Подозреваю, это ее сумочка. Мы заметили, что к нам она прибежала без сумочки, хотя изначально отправилась за покупками. Мы очень наблюдательны. Что случилось с сумочкой, если она не в твоем кармане, Ричардс?

Он не поддержал его игру.

— Пристрели меня — и все узнаешь сам.

Маккоун всплеснул руками:

— С превеликим бы удовольствием! Но никто не вправе рисковать человеческой жизнью, даже если шансы пятьдесят к одному в твою пользу. А не то у нас получается русская рулетка. Человеческая жизнь священна. Государство, наше государство, это понимает.

Все мы люди.

— Да, да, — мрачно улыбнулся Ричардс.

Маккоун мигнул.

— Значит, ты понимаешь…

По телу Ричардса пробежала дрожь. Этот человек гипнотизировал его. Минуты летели, и с каждой из них сокращалось расстояние между ампулами с наркотиком правды и Амелией Уильямс (а если сорок минут, названные Маккоуном, на самом деле означали двадцать?). Он же стоял, слушая болтовню этого мерзавца. Господи, да он сам — чудовище.

— Слушай сюда, — грубо оборвал его Ричардс. — Говорить тут особо не о чем, коротышка. Когда вы введете ей наркотик правды, ее показания не изменятся. Потому что взрывчатка здесь. Сечешь?

Их взгляды скрестились, и Ричардс двинулся вперед.

— Еще увидимся, ублюдок.

Маккоун отступил в сторону. Ричардс даже не удосужился посмотреть на него, проходя мимо.

— Мне сказали, что для взрыва необходимо выдвинуть взрыватель на три деления. Он выдвинут на два с половиной. Хочешь верь, хочешь — нет.

Он удовлетворенно отметил, что дыхание Маккоуна участилось.

— Ричардс?

Он оглянулся, стоя на трапе. Маккоун смотрел на него снизу вверх, поблескивая стеклами очков.

— Когда ты поднимешься в воздух, мы намерены сбить тебя ракетой. Публике же сообщат, что Ричардс запаниковал и выдернул взрыватель. Да упокоит Господь твою душу.

— Не собьете.

— Почему же?

Ричардс ухмыльнулся, но сказал только часть правды:

— Мы полетим очень низко над густонаселенными районами. Добавь топливные баки к двенадцати фунтам «Черного ирландца», и получится мощный взрыв. Очень мощный. Если ты собьешь самолет, тебе этого не простят. — Он помолчал. — Ты ведь у нас парень умный. Не забыл снабдить меня парашютом?

— Да, конечно, — спокойно ответил Маккоун. — Лежит в салоне первого класса. Но мы это уже проходили, Ричардс. Неужели у тебя в рукаве нет трюка поновее?

— Надеюсь, у тебя хватило ума не копаться в парашюте.

— Разумеется. Слишком очевидно. Думаю, ты выдернешь несуществующий взрыватель аккурат перед тем, как прыгнешь. Чтобы отлететь подальше от самолета.

— Прощай, старина.

— Прощайте, мистер Ричардс. И bon voyage,[19] — хохотнул он. — Вы говорили со мной предельно откровенно. Вот и я раскрою вам еще одну карту. Только одну. Мы подождем, пока не подействует каногин. Насчет ракеты вы абсолютно правы. Пока это блеф. Но я могу подождать. Видишь ли, я никогда не ошибаюсь. Никогда. И знаю, что ты блефуешь. Вот мы и подождем. Но я вас задерживаю. ‘Voir,[20] мистер Ричардс. — И он помахал рукой.

— До скорого, — пробормотал Ричардс себе под нос, так, чтобы Маккоун его не услышал.

И широко улыбнулся.

Стены салона первого класса, длинного и широкого, на три ряда кресел, облицевали панелями из настоящей секвойи. Пол устилал ковер темно-красного цвета. Дальнюю стену, между салоном и камбузом, занимал трехмерный экран. На сиденье 100 лежал тюк. Парашют. Ричардс похлопал по нему рукой и прошел на камбуз. Кто-то уже включил кофеварку.

Он прошел через другую дверь и оказался в узком коридоре, ведущем в кабину пилотов. Справа сидел радист, мужчина лет тридцати, с ухоженным лицом. Он недовольно посмотрел на Ричардса и вновь уткнулся в свои приборы. Чуть впереди, слева, штурман склонился над картами.

— К нам пожаловал тот тип, что собирается нас всех убить, — бросил он в ларингофон, одарив Ричардса холодным взглядом.

Ричардс промолчал. Штурман, по существу, не грешил против истины. Он двинулся дальше.

Пилоту было за пятьдесят, старый боевой конь с красным носом большого любителя спиртного, но цепким, ясным взглядом, указывающим, что организм легко справляется с выпитым и до алкоголизма еще пить и пить. Из-под фуражки второго пилота, десятью годами моложе, торчали огненно-рыжие волосы.

— Привет, мистер Ричардс. — Пилот покосился на оттопыренный карман пиджака Ричардса, потом поднял глаза на его лицо. — Простите, что не могу пожать вам руку. Я — капитан Дон Холлоуэй. Мой второй пилот — Уэйн Данинджер. Учитывая обстоятельства, я не очень рад нашему знакомству.

У Ричардса дернулась щека.

— Раз уж мы коснулись этой темы, позвольте добавить, что и я, будь моя воля, не летел бы на вашем самолете. Капитан Холлоуэй, вы установили связь с Маккоуном, не так ли?

— Конечно. Через Киппи Фрайдмена, нашего радиста.

— Я хочу с ним поговорить.

С величайшей осторожностью Холлоуэй протянул ему микрофон.

— Продолжайте подготовку к взлету, — распорядился Ричардс. — У вас осталось пять минут.

— Подготовить к подрыву пироболты двери заднего люка? — с преувеличенной серьезностью спросил Данинджер.

— Делайте все, что положено, — ответствовал Ричардс.

Пришла пора делать последнюю ставку. Его прошиб пот. Блефовать, так до конца.

Посмотрим, сможешь ли ты побить мою ставку, Маккоун.

— Мистер Фрайдмен?

— Да.

— Это Ричардс. Соедините меня с Маккоуном.

Полминуты мертвой тишины. Холлоуэй и Данинджер больше не смотрели на него, проверяя работоспособность самолетных систем, давление в магистралях, герметичность задраенных люков. Гигантские турбины «Джи-Эй» загудели громче. И когда из динамика донесся голос Маккоуна, он едва прорывался сквозь шум двигателей.

— Маккоун слушает.

— Поднимайся на борт, слизняк. Ты и женщина отправитесь со мной на прогулку. Чтоб через три минуты поднялись по трапу, а не то я дерну за кольцо.