Дочь тысячи джеддаков - Берроуз Эдгар Райс

Я не стал ждать приглашения, взбежал по винтовой лестнице, которая вела на второй этаж, и большую комнату, выходившую на улицу; здесь меня радостно приветствовал Вул, который бросился ко мне и своим громадным телом чуть не раздавил меня. Он так был счастлив видеть меня, что я подумал, что он не прочь меня съесть: вся его морда расплылась в подобие широчайшей улыбки.

Я успокоил его словами и лаской: и стал вглядываться в надвигающуюся темноту, чтобы обнаружить хоть какой-нибудь след Деи Торис. Не видя ее, я позвал ее по имени. Из дальнего угла комнаты я услышал ответный шепот и, сделав несколько быстрых шагов, я стоял уже подле нее, сидящей среди мехов и шелков в старинном резном кресле. Я молчал; тогда она встала во весь рост и спросила:

– Что нужно Дотору Соджету, тарку, от Деи Торис, его пленницы?

– Дея Торис, я не знаю, чем я оскорбил вас. Меньше всего я хотел обидеть или огорчить вас, кого я надеялся охранять и защищать. Забудьте обо мне потом, если таково ваше желание, но теперь помогите мне устроить ваш побег, если только он возможен, и об этом я не прошу вас, а приказываю. Когда вы будете снова у вашего отца – можете поступить со мной, как вам будет угодно, но с этой минуты и до того самого часа, когда вы вернетесь к вашему отцу – я ваш господин, и вы должны слушаться меня и помогать мне.

Она внимательным и долгим взглядом посмотрела на меня, и мне показалось, что мои слова тронули ее.

– Я понимаю ваши слова, Дотор Соджет, – ответила она, – но вас я не понимаю. Вы – странная помесь ребенка и мужа, зверя и благородного существа. Я очень хотела бы читать в вашем сердце.

– Опустите глаза вниз, к вашим ногам, Дея Торис, оно лежит у ваших ног, там же, где оно лежало все время с той самой ночи в Кодаре, и где оно вечно хотело бы лежать и биться только для вас, пока смерть навсегда не остановит его.

Она слегка подвинулась по направлению ко мне и протянула руки каким-то странным движением, как будто она хотела что-то нащупать.

– Что вы хотите сказать этим, Джон Картер? – пролепетала она. – Что вы мне сказали?

– Я сказал то, что поклялся себе самому никогда не говорить вам, по меньшей мере, до тех пор, пока вы не перестанете быть пленницей зеленых людей; то, что я не надеялся никогда сказать вам, судя по вашему обращению со мной в течение последних трех недель; я говорил, Дея Торис, что я ваш душей и телом, что я готов служить вам, сражаться за вас и умереть за вас. За это я прошу вас только об одном: пока вы снова не будете среди вашего народа, не надо ни согласия, ни отказа на то, что я вам сказал, и на ваши чувства по отношению ко мне, каковы бы они ни были, никакого влияния не имеет благодарность; то, что я хочу сделать для вас, я делаю из соображений чисто эгоистических, оттого, что мне приятнее делать это для вас, чем не делать.

– Я исполню ваше желание, Джон Картер, оттого, что я понимаю, что побудило вас высказать его, и я столь же охотно принимаю вашу службу, как и признаю ваш авторитет; ваше слово будет законом для меня. Дважды мысленно я была несправедлива к вам, и я прошу у вас за это прощения.

Дальнейшая беседа чисто личного свойства была прервана приходом Солы, которая была чрезвычайно взволнована и совсем не походила на обычно спокойную и владеющую собой женщину.

– Это отвратительная Саркойя была у Тал Хаджуса, – воскликнула она, – и судя по тому, что я слышала на площади, у вас мало шансов остаться в живых.

– Что они говорят? – спросила Дея Торис.

– Что вас отдадут на растерзание диким калотам (псам) на большой арене, как только отдельные общины соберутся для ежегодных игр.

– Сола, – сказал я, – вы принадлежите к племени тарков, но вы также сильно ненавидите нравы и обычаи вашего народа, как и мы. Не хотите ли вы примкнуть к нам и помочь нам в нашей попытке бежать, а я вполне убежден в том, что Дея Торис может обеспечить вам кров и гостеприимство у своего народа, и ваша доля там будет не хуже той, какой она должна быть здесь.

– Да! – воскликнула Дея Торис. – Да, бежим с нами, Сола! Вам будет намного лучше у красных людей Гелиума, чем здесь, и я могу обещать вам у нас не только кров и пищу, но и любовь и уважение, по которым вы так тоскуете, и которых навеки лишат вас законы и обычаи вашей расы. Едемте с нами, Сола! Мы могли бы бежать и без вас, но ваша судьба будет ужасна, если они заподозрят, что вы помогли нам. Я знаю, что страх не заставил бы вас бежать с нами, но вы попали бы в страну, где светит солнце и где можно быть счастливым, к народу, которому ведомы любовь, привязанность и благодарность. Бегите с нами, Сола, скажите, что вы согласны!