Дождь над океаном (сборник) - Бушков Александр

— Почему?

— Извольте. Вы наверняка готовы обещать ослепительные перспективы, сияющие вершины, голубые дали. Это может произвести впечатление. Но я приведу далеко не самый главный свой довод: вы можете дать стопроцентную гарантию что все именно так и обстоят? Нет? Вот видите. У нас с вами не химический эксперимент, тут не колба может рвануть, тут похуже…

— А кто может вычислить процент риска и его долю?

— Вот видите, вы сами подбрасываете мне аргументы, — сказал я. — Пока что я не вижу ростков светлого будущего. Я вижу город с разрушенной промышленностью, разваленной экономикой, опустошенным казначейством. Почему они так поступили?

— Да потому, что цивилизация — биологическая… Они смотрят на мир глазами Природы, а с ее точки зрения ваши реактивные самолеты, безбожно пожирающие кислород, разрушающие озоновый экран, — опаснейшие хищники. Ваши машины, сосущие нефть и добывающие «полезные ископаемые», — вампиры, рвущие мясо и высасывающие кровь из живого тела планеты. Ваши вычислительные машины — жалкие протезы тех свойств, которые кроются в человеческом мозгу, тех скрытых возможностей. Меж тем нужно разбудить свое тело, свой мозг. Мы пока что только тем и занимаемся, что усердно стараемся отгородиться от среды обитания. Уже не от Природы — от среды…

— В ваших аргументах слишком много от эмоций, — сказал я. Рассмотрим другую проблему. В борьбе добра со злом все ясно и просто. Ну как же быть, если добро борется с добром? Сдается мне, мы имеем дело как раз с такой ситуацией…

— Похоже, — согласился он. — Наилучшим решением, мне кажется, было бы отдаться на волю событий.

— Я так не считаю, — сказал я. — В схватке добра с добром должно побеждать то добро, которое сильнее. В данный момент сильнее я. Значит, мне и выигрывать.

— Послушайте, может быть, вам просто жаль, что не станет того мира, для которого вы столько сделали, и придет другой, ровным счетом ничем вам не обязанный?

— Так… — сказал я. — Считаете, что мы работали зря? Дрались зря? Умирали зря?

Я почувствовал, что закипаю. Черт тебя побери, как ты смеешь рассуждать о таких вещах? Где ты был, когда мы восемнадцатилетними уходили в войска ООН — совершенно добровольно, потому что не могли иначе? Ты хоть представляешь, что это такое — прыгать на пулеметы? А убитых ты видел? Замученных?

Я сдержался и ничего не сказал, понимал, что не могут все поголовно жители Земли стать военными и контрразведчиками, мы дрались как раз за то, чтобы не осталось на планете военных…

— Рождение нового мира… — сказал я. — А вы подумали, в какой бардак превратится мир, когда ваша биоцивилизация начнет победное шествие по планете?

— Но ведь все совершится не в один миг. Десятки лет…

— Еще не лучше. Десятилетия хаоса, миллионы морально травмированных людей, на глазах которых распадается весь мир.

— При любых переменах, даже самых благотворных, есть пострадавшие, и немало. Но в отличие от всех прошлых перемен, сопровождавших переходные этапы, сейчас пострадавшим не грозят голод, смерть, физические страдания.

— Им грозит кое-что пострашнее, — сказал я. — У них не будет будущего, им предстоит жить в чужом будущем…

— Но ведь не бывает так, чтобы перемены удовлетворяли ВСЕХ. Поголовно. Вам не приходит в голову, что ваша позиция — позиция обывателя, смертельно ненавидящего любые перемены, потому что они связаны с определенными хлопотами и неудобствами?

— Скажите лучше, какую роль вы сами во всем этом играете, — сказал я.

— Небольшую, почти что никакой. Поймите, они не потерпели бы наставников и учителей. Просто я и еще несколько человек пытаемся осторожно исследовать, изучать, деликатнейшим образом подсказывать… Почему вы ничего не спрашиваете об экстремистах?

— Вот они-то как раз меня мало интересуют. Знаете, Даниэль, больше всего меня удивляют не всевозможные чудеса, а то, как молниеносно реагирует на них всякая сволочь и пытается использовать в своих целях. Столько раз сталкивался… Все мне и так ясно — прослышали, явились, шантажировали. Чем они вас пугали — что станут стрелять в детей? Воду в водопроводе отравят? Алису похитят?

— Откуда вы знаете?

— Господи, я их вылавливаю который уж год, знаю от и до… Итак, они вас шантажировали, и вы, начавши с ними игру, тем временем отправили в нашу дублинскую штаб-квартиру призыв о помощи… — Я усмехнулся и показал на стол, на исписанные листы. — Узнаю почерк. Так вот, Даниэль. Я верю всему, что вы мне рассказали. И именно поэтому запускаю машину. И не нужно считать меня палачом, а вас — жертвой. Будь у вас возможность помешать мне, вы бы помешали?