Лучший друг Бога - Дик Филип К.

– Я снова увижусь с ней, – отрезал Ник.

Глава 17

«Отцы, – подумал Торс Провони. – Да, вот кто они такие, наши друзья с Фроликса-8. Словно мне удалось войти в контакт с Урфатером, изначальным Отцом, сотворившим эйдетический космос. Они огорчены и обеспокоены тем, что в нашем мире что-то идет не так; они заботятся; они способны сопереживать; они знают, что мы чувствуем и как отчаянна наша нужда; они знают, в чем мы нуждаемся.

Интересно, – задумался он, – дошли ли те три моих послания до печатного комплекса на Шестнадцатой авеню, где расположены радио и телевизионные передатчики, а также принимающие устройства Низших Людей? А что, если власти перехватили их?

И если они перехватили их, – спросил он себя, – то что они предпримут?

Скорее всего, какую-нибудь чистку. Но не обязательно. Старина Уиллис Грэм – если он все еще у власти – человек проницательный и знает, из кого – и как – можно выдоить ценную информацию. Телепатические способности позволяют ему это; Грэм может уловить мысли любого, кто окажется поблизости».

Впрочем, надо было еще выяснить, кто оказался поблизости. Радикальные активисты, вроде руководителей корпорации Макмалли? Члены Чрезвычайного Комитета Общественной Безопасности? Директор полиции Ллойд Барнс? Вероятно, Барнс – он был наиболее смышленым и наиболее уравновешенным из всех – по крайней мере из тех, кто вращался в высших кругах правительственного аппарата. Были еще и независимые ученые-исследователи из Новых Людей – вроде этого кошмарного Эймоса Айлда. Айлд! Что, если Грэм советовался с ним? Айлд, вероятно, смог бы разработать какой-нибудь щит, защищающий Землю от проникновения чего угодно. «Помоги мне, Господи, – подумал Провони, – если они подключили к этому Айлда – или, раз уж на то пошло, Тома Ровера или Стентона Финча». К счастью, эти поистине драгоценные Новые Люди тяготели к теоретическим, академичным изысканиям: они стали физиками-теоретиками, статистиками и другими кабинетными учеными. Финч, к примеру, до отлета Провони работал над системой воспроизведения третьей секунды в последовательности создания Вселенной; в конечном счете он хотел, при регулируемых условиях, продвинуться в своей работе еще дальше, до первой секунды, а затем, Боже упаси, «втолкнуть» – чисто теоретически, с математической точки зрения – поток энтропии обратно в тот временной интервал – названный валентным туннелем, – что был до первой секунды.

Но все, разумеется, на бумаге.

Закончив свою работу, Финч смог бы математически рассчитать, какая ситуация должна была бы возникнуть, чтобы большой взрыв Вселенной состоялся. Финч мог оперировать такими понятиями, как «отрицательное время» или «мнимотекущее время»… Теперь его работа была, вероятно, завершена, и Финч смог всецело отдаться своему хобби: коллекционированию редких табакерок восемнадцатого века.

Теперь Том Ровер. Предметом его работы была энтропия; свой проект он основывал на том произвольном допущении, что в конечном счете достаточно полный распад и достаточно случайное распределение эргов по всей Вселенной приведут к антиэнтропийному откату в обратную сторону благодаря столкновениям простых, неделимых частиц энергии или материи между собой, в результате чего будут возникать более сложные агрегаты. Частота возникновения этих все усложняющихся агрегатов будет обратно пропорциональна их сложности. Однако уже начавшийся процесс невозможно будет повернуть назад, пока последние сложные агрегаты не сформируют единственный – и уникальный по своей сложности – агрегат, включающий в себя все молекулы Вселенной. Это будет Бог, но Он разрушится, и с Его разрушением высвободится огромная масса энтропии… как в различных законах термодинамики. Таким образом, Ровер продемонстрировал, что текущая эпоха последовала сразу за разрушением абсолютно всеобъемлющего уникального агрегата, именуемого Богом, и что теперешние тенденции к движению от индивидуальности и сложности были уже предопределены. Так будет продолжаться, пока не будет достигнуто первоначальное равномерное распределение потраченной теплоты, после чего, через большой промежуток времени, антиэнтропийная сила по законам случайности – в беспорядочном движении – вновь проявит себя.

И вот Эймос Айлд. Он отличался от них: он создавал нечто конкретное, вместо того чтобы просто описывать это в теоретических, математических понятиях. Правительство могло бы хорошо его использовать, если бы только это пришло в голову Грэму. «Да, он наверняка думал об этом», – решил Провони. Поскольку в результате введения Айлда в высшие правительственные круги работа над Большим Ухом замедлилась бы, а то и вовсе прекратилась бы. Грэму, безусловно, потребовалось бы время, чтобы все обмозговать, но в конце концов он принял бы это решение.