Бесконечная земля - Бакстер Стивен

К счастью, не лиловым, не замаскированным под цвет местности. Слон был довольно маленьким, примерно размером с быка. Он был покрыт жесткой коричневой шерстью, и на нем сидел всадник, коренастый седой мужчина, который бодро сказал:

– А, новенький! Откуда ты взялся, парень? Меня зовут Уолли, я тут одиннадцать лет. Зашибись, да? Черт подери, хорошо еще, что не женился. Не то чтоб раньше не на ком было, да и теперь еще есть на кого посмотреть.

Он соскочил со спины миниатюрного слона и протянул грубую ладонь.

– Давай лапу!

Они пожали друг другу руки, и Джошуа представился.

– Я здесь всего пару дней. Пролетал мимо на воздушном корабле, – поспешно добавил он.

– Правда? Вот это да! А откуда ты прилетел? Есть свободное место?

Джошуа удивлялся, что весьма немногие обитатели Мягкой Посадки задавали этот вопрос, – мало кто хотел отсюда уйти.

– Думаю, что вряд ли, Уолли. У нас задание.

– Да без обид, – сказал Уолли, явно не смутившись. – Кстати, я тут сплавлялся по реке и нашел Джумбо. Славный малыш, да? Самое оно для дальних маршрутов. И такой смышленый. Они приходят с равнин. – Он вздохнул. – Я люблю открытые места. Не люблю леса, там слишком стремно. Хорошо, когда ветер в лицо.

Пока они шли к городской ратуше, а Джумбо послушно топал следом, Уолли продолжал болтать:

– Мы прокладываем новую дорогу на юг, вырубаем лес. Не возражаю против деревьев, которые можно срубить. Но, наверное, я уже отработал свое пребывание здесь, так что пора построить лодку и отчалить на поиски Австралии. Так далеко тут никто не забирался, вот что.

– Через полмира, Уолли. И это будет не та Австралия, какую ты помнишь.

– Точно. Но мне любая Австралия сойдет. Конечно, придется попотеть. Но самое простое, наверное, – держаться побережья, не отплывая далеко. Еды в море полно. Надо взять курс на Гавайи. Ей-богу, вот уж куда должно тянуть колонистов! Поглядим, конечно, но там, где есть люди, должен быть паб, а там, где есть паб, рано или поздно будет Уолли!

Джошуа пожал ему руку и пожелал доброго пути.

Салли он нашел в ратуше, окруженную дружелюбными лицами, как всегда. Она отвлеклась от разговора, увидев Джошуа.

– Люди начинают замечать. Даже здесь.

– Что?

– Насчет троллей. Их все больше и больше движется с востока. Через Посадку проходят дикие тролли, и даже местные, которых можно условно назвать ручными, тоже хотят уйти, по крайней мере, некоторые из них, но они слишком вежливые. Жители начинают беспокоиться.

– Хм. Рябь в безмятежном пруду Мягкой Посадки?

– Лобсанг уже перестал разыгрывать доктора Дулитла? Пора нам взойти на борт и снова двинуться на запад.

– Ну, так пойдем посмотрим.

Наблюдательный пункт оказался пустым, не считая компании троллей, которые лежали кучей, как щенята. Груда задвигалась, и вынырнула голова радостного Лобсанга.

– Удивительное ощущение, когда мех касается органов осязания, правда? Настоящее блаженство. И они разговаривают! На необычайно высоких частотах и с минимальным словарем… У троллей множество способов коммуникации; похоже, общаться – это и значит быть троллем. Но, полагаю, именно посредством песен происходит настоящий обмен информацией. Я, кажется, уже усвоил понятия, которые означают «хорошо» и «плохо», «да» и «нет», «радость» и «боль», «ночь» и «день», «горячо» и «холодно», «правильно» и «неправильно», а еще «я хочу молочка», что для меня менее актуально. Я узна́ю еще больше, когда мы снова двинемся в путь – кстати, завтра рано поутру именно так мы и поступим, притом не мешкая. Я намерен взять троллей с собой. Надеюсь, мои новые друзья не возражают против путешествия по воздуху. Кажется, я им нравлюсь!

Лицо Салли было непроницаемой маской.

– Просто супер, Лобсанг. Но ты хоть что-то дельное узнал?

– Пока я делаю предварительные заключения. Очевидно, тролли – очень адаптивные всеядные существа. Неудивительно, что они так широко распространены по всей Долгой Земле. Идеальные кочевники. Продукт двух миллионов лет эволюции, как только первые особи подвида «умелых» научились переходить.

– То есть?

– Homo habilis, человек умелый. Первые изготовители орудий труда в ряду эволюции. Видишь ли, я размышляю над тем, что, возможно, умение переходить развивалось бок о бок с умением делать орудия труда. Несомненно, для этого требуется одинаковая сила воображения. Представить, каким образом камень может стать топором; представить, чем один мир отличается от другого, после чего перейти. Или, скажем, переходы связаны со способностью представлять альтернативное будущее в зависимости от собственного выбора – пойти сегодня охотиться или остаться в орешнике. Так или иначе, как только гуманоиды научились переходить, сообщество разделилось на опытных Путников, которые могли просто взять и уйти, и Путников более робких, а также особей, вообще не способных переходить, которые оставались дома и, вероятно, активно противились тем, у кого было несомненное преимущество.

– Домоседы, которые заложили основы человечества на Базовой Земле, – догадался Джошуа.

– Не исключено. Археологические исследования моего коллеги Нельсона, казалось бы, это подтверждают. Но я лишь строю догадки. Быть может, способность переходить развилась еще раньше, до появления человекообразных обезьян. Троллей следует называть скорее гуманоидами, нежели гоминидами, пока не будет завершено всестороннее изучение и выявлены эволюционные связи.

Салли спросила:

– Они объяснили, почему мигрируют?

– У меня есть одна идея… весьма приблизительная, пусть даже эльфо-самка отличается большими пантомимическими способностями. Вообразите себе давление в голове. Бурю в мозгу.

Джошуа тоже чувствовал приближающийся шторм. Что-то давило на него по мере продвижения на запад, как будто впереди лежала Базовая Земля, населенная миллиардами душ. Да, подумал Джошуа. Оттуда движется туча, гнетущая душу. Но что ее гонит?

Лобсанг молчал. Под воркование троллят он вновь погрузился в груду меха.

– А!.. Органы осязания…

И внезапно пропал. Передвижной модуль никуда не делся, но исчезло нечто тонкое, неуловимое.

Джошуа взглянул на Салли.

Она спросила:

– Ты тоже почувствовал? Мы правда больше чего-то не видим и не слышим? Что случилось? Лобсанг ведь не может умереть? Или… сломаться?

Джошуа не знал, что сказать. Корабль тихонько работал, бесчисленные механизмы жужжали и пощелкивали, словно ничего не случилось. Но внутри ярко освещенного корпуса больше не было главного элемента. Лобсанга. Пропало нечто существенное. Примерно так Джошуа себя чувствовал, когда умерла сестра Регина. Она много лет лежала больная в постели, но любила общаться с детьми и знала всех по именам. Они выстраивались вереницей, чтобы повидать ее, хотя их пугали запах и пергаментная кожа. А потом внезапно ребята поняли, что не стало чего-то очень важного, о чьем присутствии они и не догадывались…