Инверсии - Бэнкс Иэн

— У меня есть друг, который довольно много времени проводит в компании ЙетАмидуса, — тихо сказала Перрунд. — Она говорит, что он любит поиграть в карты на деньги. Но еще больше ему нравится делать вид, будто он ничего не понимает в тонкостях игры и вообще никудышный игрок. Он делает вид, что забывает правила, спрашивает, как нужно ходить в тех или иных ситуациях, интересуется значением терминов, используемых игроками, и все в таком роде. Нередко он нарочно проигрывает несколько маленьких ставок подряд. А самом же деле только и ждет, когда будет сделана по-настоящему большая ставка, и тогда почти всегда выигрывает, изображая удивление. Она видит, как это происходит раз за разом. Его друзья уже разобрались, что к чему, и проявляют осмотрительность, но многие молодые и самодовольные придворные полагают, что имеют дело с набитым дураком, попадаются на удочку, и если им повезет, то уходят из дома ЙетАмидуса с двумя-тремя монетами в кармане.

ДеВар вдруг понял, что, изучая положение на доске, кусает губы.

— Значит, этот человек — умелый обманщик, а не осел. Это наводит на размышления. — Он поднял глаза на Перрунд, хотя и не дождался ответного взгляда. Он поймал себя на том, что разглядывает массу ее собранных в пучок идеально светлых волос, удивляясь их блеску. — И больше у твоего друга нет никаких наблюдений или соображений насчет этого господина.

По-прежнему не поднимая взгляда, Перрунд глубоко вздохнула. Он разглядывал ее плечи в красном платье, скользнул глазами по материалу, за которым угадывались ее груди.

— Раз или, может быть, два, — сказала она, — когда ЙетАмидус был очень пьян, ей показалось, что в его речах проскользнула… некоторая зависть к протектору. И еще я думаю, что он ненавидит тебя. — Внезапно она подняла глаза.

ДеВару показалось, будто какая-то сила, исходящая из этих золотистых глаз с голубой крапинкой, отбросила его назад.

— Правда, всего этого мало, чтобы исключить его из числа верных последователей протектора. Если задаться целью, то можно любого выставить виноватым. — Она снова опустила глаза.

— Верно, — сказал ДеВар, почувствовав вдруг, как зарумянилось его лицо. — И все же мне хотелось бы быть в курсе таких вещей.

Перрунд передвинула одну фигуру, потом другую.

— Твой ход, — сказала она.

ДеВар продолжил изучение позиции.

13. ДОКТОР

Хозяин, маскарад состоялся шесть дней спустя. Король все еще был слегка простужен, но доктор дала ему снадобье, приготовленное из цветов и горных трав, которые высушивали его «слизистые» (под этим словом она, вероятно, имела в виду нос) на время танца. Она посоветовала ему отказаться от алкоголя и пить много воды, а еще лучше — фруктового сока. Но во время бала он, по-моему, быстро проникся убеждением — и не по чьему-то, а по собственному наущению, — что в определение фруктового сока попадает и вино, а потому не отказывал себе в нем.

Большой бальный зал Ивенаджа представляет собой огромное круглое помещение, половина которого приподнята до уровня окон, занимающих всю высоту стены. За год, прошедший после отъезда двора, окна в их нижней части были переделаны. Большие светло-зеленые панели были заменены деревянными решетками, куда вставили маленькие панели из тонкого бесцветного стекла. Кристально прозрачное стекло почти не искажало вида залитой лунным светом долины и лесистых холмов вдалеке. Это зрелище было необыкновенно притягательным, и (судя по восторженным словам и доносившимся до меня прикидкам насчет стоимости работ, самым невероятным) казалось, что присутствующих вряд ли удалось бы поразить больше, будь новые окна сделаны хоть из алмаза.

Оркестр разместился на невысоких круглых подмостках в середине помещения. Оркестранты сидели лицом в центр круга, чтобы видеть дирижера, который по очереди поворачивался к каждому из сегментов. Пары танцевали вокруг этого возвышения, напоминая собой опавшие листья, подхваченные вихрем, а сложные па и движения танца вносили порядок в этот кажущийся хаос.

Среди женщин доктор была одной из самых потрясающих. Частично этому способствовал ее высокий рост. И хотя там были женщины и повыше, она все равно выделялась. Такая уж горделивая осанка была у нее от природы. Платье доктора по сравнению с большинством других было простым — из блестящей материи темно-зеленого цвета, контрастировавшей с огромной копной тщательно уложенных волос. Платье было не по моде узким.