Вирус - Гатаулин Сергей

Иконы на стенах, изображения святых на потолке, множество свечей и тихий шепоток верующих. Крестятся, беззвучно шевеля губами; крестятся, покорно склонив голову; крестятся, поднимая виноватые, полные мольбы глаза к небу.

Дмитрий осмотрелся, ошеломленный мгновенным перемещением, вспомнил Пугачева. Откуда-то сбоку, неслышно ступая по мраморному полу, появился молодой человек крепкого сложения и церковной наружности. Большой, нескладный, хоть и безбородый детина. Борода не выросла еще — годы не те. Черная ряса, несмотря на немалый рост хозяина, касаясь пола, путалась под ногами. Кажется, парень еще не привык к своему одеянию — или одеяние не привыкло к нему. Увалень, одним словом. Выглядит вольно: нет в его взгляде напускного смирения и кротости нрава.

— Отец Михаил ждет вас, — пропел он, глядя прямо в глаза Потемкину. — Прошу за мной.

Дмитрий взглянул в глаза молодого человека и понял, что тот не так молод, как ему показалось вначале: взгляд задумчивый — непростой.

— Меня ли, батюшка? — удивился Потемкин, подражая встречающему его божьему человеку.

— Тебя, Димитрий, тебя!

Искорка, мелькнувшая где-то в глубине темных глаз, быстро разгорелась, осветила радостное лицо, и монах весело подмигнул изумленному Потемкину. Затем спрятал взгляд, повернулся и, не оглядываясь, двинулся в сторону большой дубовой двери.

Массивные створки со скрипом разошлись, пропуская молодых людей на лестницу, ведущую к кабинетам, расположенным на втором этаже. Здесь, по-видимому, располагались кельи священников, занимавших более высокое положение. Когда-нибудь простые монахи, подметающие скромными рясами мраморный пол, смогут занять комнаты поближе к Богу. Когда-нибудь, но не сейчас. Пока благодати не хватает. В одну из таких «скромных келий» загадочно улыбающийся крупногабаритный монашек и провел Потемкина.

Пересекая порог, Дмитрий внимательно огляделся. Массивный стол, стоящий посреди комнаты, терпел на себе многочисленные распятия, иконы и иконки, четки и ворох предметов непонятного назначения. Терпел и не прогибался от старости, ибо старость его была благородная — по-настоящему дубовая. Всенепременное Евангелие в добротном, тисненом золотом переплете лежало в центре стола, за которым восседал почтенный, седой как лунь старец. Длинные белоснежные, отсвечивающие серебром волосы, ниспадающие на хрупкие плечи, туманной дымкой окутывали голову батюшки. Доброе лицо, внимательные глаза — прямо Дедушка Мороз перед вручением новогодних подарков.

Посмотрев в глаза вошедшему Потемкину, старичок приветливо кивнул, ласково поздоровался. Дмитрий отчего-то поежился.

— Сын мой Дмитрий, не стану лукавить, мы ждали тебя, — пропел святой отец и, как бы невзначай, качнул пальцем стеклянный стержень метронома, затерявшегося среди церковных безделушек, живущих на большом столе.

«Тук-тук!» — раздалось в сухом воздухе.

— Скажу даже более, — продолжал старичок, вплетая слова в завораживающий стук метронома, — мы сделали все для того, чтобы ты пришел к нам. Мне не хотелось бы произносить это слово, но мы тебя вынудили прийти к нам.

«Тук-тук, тук-тук».

— То есть вы меня загоняли, как волка на охоте, — возмутился Дмитрий, но его желание рассердиться мгновенно разбилось о добрейшую физиономию милого старика.

В голове возникли слова, просящиеся наружу. Хотелось пожаловаться умудренному опытом пожилому человеку на все несчастья последних дней. Усталость тянула голову к столу, налившиеся свинцом веки дрогнули, поползли вниз. Еще мгновение, и…

«Тук-тук! Тук-тук» — стучит молоточек, не желая останавливаться.

«Как хочется спать…»

«Бум-бум-бум!» — гремятудары, проникая сквозь ватную, давящую на уши тишину. Выталкивая сладкую дрему, неожиданная боль заполняет голову.

«Черт! Старичок гипнотизирует меня», — Дмитрий затряс головой, пока мозги не прояснились, а мысли не вернулись в прежнее русло. Пришедшая злость вцепилась острыми зубами, разрывая на части остатки идиотского добродушия.

— Получается, батюшка, что вся эта кутерьма — приманка?

— он яростно бросился в бой. — Встреча в подъезде, мертвый верзила на асфальте, взрыв ракеты в квартире, выстрел снайпера — все это нужно было, чтобы загнать меня к вам в руки?

— Великие дела, как правило, не обходятся без жертв, но ракета? — Батюшка удивленно вздернул брови. — Никаких ракет! Нам только нужно было уточнить твои возможности, узнать, насколько далеко ты зашел в своем перерождении, — он замолчал, качнул головой, отчего белоснежная шевелюра на мгновение вспыхнула сияющим нимбом.