Серебро и свинец - Серебряков Владимир

Вяземский промолчал. По его разумению, гэбист не признался бы в своей неудаче, даже если б всю советскую миссию братской помощи сварили в одном котле и съели без хлеба. При мысли о своих африканских подопечных из племени мбеле, после знакомства с которыми полковник и мог похвастаться столь неординарными ассоциациями, Вяземский вздрогнул и взял еще ломоть черного «кирпича». Вообще-то на офицерском столе был и белый хлеб, но есть борщ с белым хлебом Вяземский полагал кулинарным извращением.

Правда, в словах Кобзева было зерно истины. Владетель Бхаалейн оказался уступчивее, чем полковник полагал возможным. Во всяком случае, он неизменно вставал на сторону пришельцев, когда его собрат из владения Картроз, еще не забывший недавнего сражения, встревал в беседу с требованиями перерезать наглых демонов. Пока из столицы не прибыл императорский посланник, чтобы вести переговоры уже на высшем уровне, советским войскам разрешалось невозбранно перемещаться по владению Бхаалейн (занимавшему территорию никак не меньше Московской области), строить базы – на землях, не занятых под поля, и только под присмотром друидов, служивших, как решил Вяземский, чем-то вроде лесхознадзора, вести торговлю и общаться с местным населением. Владетель Картроз бушевал и ярился, пока Бхаалейн и Финдейг не объяснили на пальцах, что его мнение, строго говоря, никого здесь не волнует. Не лезет никто на твои земли – ну и молчи в тряпочку! Феодализм, что с них возьмешь.

Третий владетель, Финдейг, будучи накормлен сгущенкой, отнесся к пришельцам в целом благожелательно, но допускать в свои земли покуда отказался, намекнув, что если ши будут себя вести прилично на бхаалейновских землях, то он может и передумать, но пока рисковать побаивается.

– Смотря как идут дела у американцев, – пробормотал Вяземский и тут же пожалел о своей несдержанности. Кобзев нахмурился.

– Это уже не так важно, – заявил он. – Мы получили в свое распоряжение одну точку перехода. Остальное – дело времени. Помяните мое слово, через десять лет мы будем иметь дело с Эвейнской Социалистической Республикой. Или народно-демократической – какая, к лешему, разница? Это будет наша республика, с нашим строем, и наши войска будут охранять эти злосчастные точки от любых посягательств. Вкусный салат.

Переход от политики к кулинарии показался Вяземскому несколько неожиданным, но, добравшись до салата, артиллерист понял, почему его собеседник отвлекся. В тарелке лежало нечто зеленое, ароматное, исходящее соком и совершенно полковнику незнакомое.

– Что-то я не понимаю, – заметил Кобзев, с аппетитом похрустывая стебельками, – что сюда намешано? Вроде бы… нет, не понимаю.

Вяземский согласно покивал, отправляя в рот очередную порцию, и тут до него дошла вся нелепость ситуации. Кобзеву было простительно обмануться – привычный к служебным столовым, он и не заметил разницы. Но заработавший себе хроническую язву холостой полковник…

Едва дожевав свою котлету и оставив недопитым жиденький отвар на изюме, Вяземский бегом ринулся на кухню. Как он и ожидал, Аркаша Либин не успел скрыться с места преступления. Он сидел за кухонным столом и с урчанием и причмокиванием добирал остатки салата из двухведерной алюминиевой кастрюли. Ложка гулко скребла по дну в ритме вальса для эпилептиков.

– Аркаша, – мягко поинтересовался Вяземский, – что это было?

– А? – Снабженец поднял голову и отдал честь ложкой. – Товарищ полковник, вы салатика попробуйте! Свеженький! Пока есть!

– Аркаша, – проговорил артиллерист еще тише. – Не темни.

Либин вздохнул.

– Моток медной проволоки, – ответил он. – Он же катушка трансформаторная из блока питания БП-11Ф7, перегоревшая, списанная.

Вяземский с мукой закрыл глаза.

– За такой салат, – процедил он, – я тебе готов простить эту проволоку. Объясни мне только – кому ты ее здесь продал?

– Кузнецу. – Аркаша со смаком облизал ложку. – В деревне.

– Но когда?! – взвыл Вяземский.

Снабженец неторопливо поднялся на ноги и поправил брюшко, чтобы то свисало поверх ремня симметрично.

– А вот это, товарищ полковник, – с достоинством ответил он, – коммерческая тайна.

Глава 7

Понемногу Алекс начинал привыкать к этому лесу. Лес – это ведь не просто «совокупность веток, торчащих из одного места», думал он, обходя не ко времени усыпанный желтыми цветами куст. Он, кроме этого, еще и сложнейшая биоэнергетическая система, что бы ни говорили по этому поводу. Прав был небезызвестный Дерсу Узала: «Все есть люди – камень, дерево, вода, зверь». И могавки всякие с ирокезами тоже говорили, что «лес полон духов». Надо только слушать. А имеющий уши – услышит.