Мегамир - Никитин Юрий Александрович

В следующее мгновение Кирилл прыгнул в сторону, уже не удивился, попав после сальто над пропастью точно на канат. Паук, промахнувшись, набросился на запеленатую осу-наездницу, быстро-быстро набросил липкие веревки, укрывая закованную в прочнейший хитин противницу. Уже с впрыснутым ядом, наполовину разжиженная соком, еще дергалась, вырывалась, жила...

Кирилл подбежал к ветке мегадерева. Тот же инстинкт заставил оглянуться, и на грани видимости увидел расплывающееся красное пятнышко. Еще раз перепрыгнул, побежал, прыгал сразу через два-три липких шара...

Этого противника паук не счел серьезным. Или не знал, стоит ли его съесть. Фетисова была укутана небрежно, голова торчала из кокона целиком, комбинезон просвечивал. Обе руки ее были плотно прижаты к бокам тремя рядами паутины, ноги связаны двумя рядами, справа на поясе висел бластер, слева — двойной запас боеприпасов, из-за плеча выглядывали отточенные гарпунные стрелы.

Кирилл откинул с ее лица капюшон. Саша вздрогнула, в ее глаза мелькнул ужас, но тут же сменился радостью, стыдом, даже негодованием:

— Кирилл Владимирович... Опять вы!

— Ничего страшного, — успокоил ее Кирилл. — Сейчас что-нибудь придумаем.

Нить уже не дрожала, прыгала под ним, подбрасывала. Кирилл вскинул бластер, нажал на спусковой крючок. Их подбрасывало так сильно, что Саша решила, что мирмеколог обязательно промахнется. Комок клея пронесся рядом с пауком, ударился в дальнюю нить.

— Это его займет малость, — сообщил Кирилл.

Сунув бластер в кобуру, он наклонился к Саше, уже не обращая на паука внимания. Саша в ужасе смотрела на чудовище, которое остановилось перед ними в двух шагах, буквально дотягивалось страшными мохнатыми лапами. Затем паук круто развернулся, бросился к новой добыче. Только теперь Саша поняла, что мирмеколог не промахнулся вовсе, а почти не целясь, снайперски попал в едва заметную отсюда нить.

Кокон, в котором оказалась Саша, был из тонких веревок, похожих на рыболовную леску с палец толщиной.

— Ой, — сказала Саша напряженным голосом, — он возвращается...

Кирилл, не прекращая отделять кокон с Сашей от радиального каната, вытащил бластер, выстрелил. Саша смотрела, побелев, расширенными от ужаса глазами. Мирмеколог нажал на курок, не глядя, а сгусток клея точно ударил в дальнюю спиральную нить, паук остановился, в нерешительности потоптался прямо перед ними, едва не наступая на Кирилла, но все же повернулся к раскачивающейся вдали нити.

Кирилл, орудуя баллончиком, разжижал соединительный канат, что держал кокон на радиальном тросе. Паук снова зигзагами перебежал на их нить, мчался, страшный и не рассуждающий, как асфальтовый каток. Кирилл выстрелил, все так же не глядя, но бластер задержал в руке, в кобуру не убрал. Паук остановился, заколебался, но возвращаться к новому несъедобному комку не стал, пошел вперед. Кирилл выстрелил еще раз, сунул бластер в кобуру.

Саша видела надвигающийся темный туннель, на холистерах виднелись крупные шары яда, но вдруг на солнце заблестела тонкая нить, паук едва не сорвался в пропасть, схваченный за переднюю лапу. Он яростно забился, канат заходил ходуном, Саша в страхе закрыла глаза. Мохнатая туша прыгала совсем рядом. Тонкая нить, что приклеила чудовище к канату, выглядела ненадежной.

— Он сейчас освободится... — прошептала она в панике.

— Верно, — подтвердил Кирилл довольным тоном.

Подхватив ее на руки, он побежал по канату, направляясь к мегадереву. Фетисову умница-паук запеленал по струночке, можно даже балансировать ее на канате, только бы «умеренный до сильного» оставался вверху, не вмешивался...

— Он освободился, — вскрикнула Саша.

Кирилл на бегу повернул ее лицом в другую сторону. Канат трясся как при землетрясении. На бегу приходилось резко выдвигать неподвижную мумию то вправо, то влево, восстанавливая равновесие.

Канат запрыгал резко, рывками. Кирилл с разбега выбежал на серое твердое плато, упал, хватая ртом воздух. Саша лежала рядом, лицо ее было даже не белым, а голубым пополам с серым.

Паук добежал до края нити, остановился. Он был в двух шагах, нависал над ними, закрывая солнце. Чудовищная голова покачивалась из стороны в сторону, все восемь глаз блестели как выпуклые стекла.

— Сейчас схватит, — сказала Саша, ее голос дрогнул. — Надо стрелять...

— Не стоит, — ответил Кирилл.

Он сел, глядя на паука. Рука мирмеколога даже не сдвинулась к оружию. Паук прислушался, повернул голову в их сторону.

— Стреляйте, — попросила Саша. Она изо всех сил крепилась, чтобы не завизжать в страхе, не взмолиться: стреляйте, спасите, унесите меня от этого чудовища!

— Зачем, — удивился Кирилл. — Паук нас не видит. Или вы жаждете отмщения?

— Не месть...

— Тогда зачем? Кушать его не станешь, жестковат... На дамские сумочки не годится...

Саша смолчала. Паук был ужасен, каким бы красавцем его не считал мирмеколог. Мохнатые лапы, острые когти, ядовитые холицеры, гора мускулов...

Паук разочарованно повернулся, канат снова начал раскачиваться под его весом. Саша проводила мохнатую спину долгим взглядом, судорожно вздохнула:

— Вы и здесь блюдете экологическое равновесие?

Кирилл поднялся на ноги, ответил спокойно:

— А какой смысл убивать его?

Саша посмотрела в его безмятежное лицо, ничего не сказала. Кирилл забросил ее на плечо, шагнул к краю. Дальше начиналась пустота. Земля была так далеко, что расплывалась в серо-зеленом тумане.

Голос Саши дрогнул от негодования:

— Вы так и потащите меня?

— Саша, — ответил Кирилл успокаивающе, — тебя освободят в лагере. Эти нити прочнее стальных канатов, я здесь ничего не могу. Этими веревочками из паутины звездолеты бы поднимать на стартовые площадки!

— О Господи, — прошептала Саша. — Так и потащите?..

— Ты можешь что-то придумать лучше?

— Нет, но...

— Ничего не идет в голову, — признался он. — Потерпи, Саша. Я побегу изо всех сил. Жаль, что не могу унести тебя на крыльях.

Он прыгнул с ветки мегадерева. Кокон с Сашей прижимал к груди, сам падал, растопырив ноги, тормозил воздух как мог, чтобы успеть рассмотреть место внизу, успеть при необходимости хоть малость спланировать в сторону...

При его росте горизонт всегда был в десятке шагов, не дальше. Кирилл часто взбирался на верхушки стеблей, высматривал направление, стараясь заглянуть за кочки, завалы. Над головой чаще всего была зелень первого неба, а когда выскакивал на открытое пространство, то в немыслимой высоте зеленело второе небо — кустарников. Если бывал просвет между гигантскими ветвями, то смутно темнело изумрудное небо мегадеревьев... А поляризационным зрением Кирилл пока что не обзавелся, солнце сквозь такие барьеры угадывать не научился. Через каждые четверть часа снова вскакивал повыше, оставляя Сашу, высматривал, нацеливался.