Туннель под миром. Сборник англо-американской фантастики - Пол Фредерик

В несколько парадоксальной манере, но, как нам кажется, довольно правильно, оценивает своеобразие лучших, по его мнению, американских фантастов известный литературный критик Альфред Бестер. В статье, опубликованной в мартовском номере «Fantasy and Science Fiction» за 1961 год, он характеризует одного за другим семерых, совершенно непохожих друг на друга авторов, чтобы затем создать воображаемый портрет, своего рода эталон несуществующего идеального писателя.

Роберт Хайнлайн, по словам Бестера, — это Киплинг современной научной фантастики, со всеми присущими ему достоинствами и недостатками. Проходящая лейтмотивом через все его творчество тема борьбы за жизнь выражается прямолинейно и однотонно. При этом Хайнлайн излишне героизирует своих персонажей, несущих в космосе «бремя белого человека».

Теодора Старджона критик считает тонким психологом и, может быть, самым человечным из всех американских фантастов. С этим можно согласиться, прочитав его рассказ «Особая способность», представленный в нашем сборнике. Образ ученого Слопса, тщедушного, неуклюжего человечка, ставшего мишенью для насмешек всего экипажа космического корабля, написан очень выразительно. В самый трудный момент неудачник Слопс совершает то, на что не отважился ни один из членов экспедиции, отправленной на Венеру за чудесными кристаллами. Этим рассказом Старджон утверждает попранное человеческое достоинство.

Блестящего фабулнста Роберта Шекли А.Бестер упрекает за то, что он становится все более однообразным, часто повторяя те же ситуации и перенося из рассказа в рассказ два-три одинаковых характера.

Джеймс Блиш, как ему кажется, олицетворяет собой и силу, и слабость современной научной фантастики. Сила Блиша в том, что он всегда старается подняться над событиями и быть объективным. Но при этом, рассуждая об идеях, писатель забывает о живых людях. Он интересуется тайнами Вселенной гораздо больше, чем теми, кто ее исследует или населяет.

Если Блиш намеренно не обращает внимания на характеры, предпочитая жонглировать идеями, то Айзек Азимов — подлинный классик научной фантастики, добросовестный, широко эрудированный ученый — переносит основное внимание с характеров на идеи по той причине, что у него, как полагает А.Бестер, не хватает внутреннего драматизма и эмоциональности. И это приводит к тому, что художественное произведение превращается иной раз в беллетризованный научный трактат.

Приведенная оценка творчества Азимова нам кажется не вполне объективной, во всяком случае ее нельзя распространить на все его произведения, особенно на те, что изданы в русском переводе. Вспомним прежде всего сборник рассказов «Я, робот». Несмотря на то что главными героями здесь выступают не люди, а высокоорганизованные, думающие машины, они наделены многими положительными свойствами, которых так часто недостает людям. Разве не подлинно драматична ситуация с временно вышедшим из повиновения роботом Спиди? Он не только спасает своего хозяина от неизбежной гибели, но и полностью осознает невольную вину, отягощающую его «совесть» («Хоровод»). А разве не насыщен тончайшими эмоциями рассказ «Робби», в котором робот-няня относится с тротательной нежностью к девочке Глории и в критическую минуту приходит ей на помощь? Те же, кто читал рассказ Азимова «Уродливый мальчуган», этот вдохновенный гимн материнскому чувству, конечно, никогда не забудут Эдит Феллоуз, совершившую подвиг самопожертвования во имя любви к маленькому безобразному неандертальцу, фантастическим способом переброшенному в наше время.

Продолжая свою характеристику «великолепной семерки», А.Бестер останавливается на творчестве Филиппа Жозе Фармера, считая его самым смелым из всех авторов. Он, по мнению критика, пожалуй, единственный из фантастов, кто не боится довести любую идею до логического конца, как бы ни был неприятен этот конец.

Затем следует оценка Рэя Бредбери, которого Бестер называет «мастером протеста». «Его произведения напоминают размытые акварели. Это — тончайшее искусство, и художник не позволяет себе резких штрихов. Но прочесть подряд сборник Бредбери нелегко — слишком уж много нюансов, и порою кажется, что не хватает настоящей, пусть даже грубой пищи. Тем на менее Бредбери удалось произвести настоящий переворот в научной фантастике».

Оценка этого крупнейшего американского писателя кажется нам в общем справедливой, но недостаточно полной: многозначительная формула «мастер протеста» осталась нераскрытой. К Бредбери мы еще вернемся.