Фрайдэй - Хайнлайн Роберт Энсон

— На медицинский факультет… — Мистер Андерфут, привязанный к операционному столу, пока студент-медик режет его скальпелем на части? Я не вегетарианка и не собираюсь спорить об использовании животных в науке и обучении. Но, если это нужно делать, Боже милостивый, если ты есть, не позволяй этого делать с животными, которых воспитывали с мыслью о том, что они люди!

В обществе охраны животных или на медицинском факультете, Мистер Андерфут и молодые кошки были почти наверняка мертвы. И тем не менее, если бы ПБ летали, я бы рискнула вернуться в Британскую Канаду, чтобы попасть на ближайший рейс в Новую Зеландию в слабой надежде спасти моего старого друга. Но без современных транспортных средств Окленд был дальше, чем Луна-Сити. Нет никакой надежды…

Я погрузилась в аутотренинг и выбросила вещи, с которыми не могла ничего поделать, из головы…

…и почувствовала, что Мистер Андерфут по-прежнему трется о мою ногу.

На терминале замигала красная лампочка. Я посмотрела на время, заметила, что два часа, которые я выделила, почти закончились; эта лампочка почти наверняка означала Тревора.

Надо решать, Фрайдэй. Умоешься холодной водой, пойдешь вниз и позволишь ему уговорить тебя? Или скажешь ему подниматься прямо сюда, ляжешь с ним в постель и выплачешься у него на груди? То есть, для начала. Ты определенно не чувствуешь сейчас желания… но уткнись лицом в приятное, теплое мужское плечо, дай волю чувствам, и скоро это желание появится. Ты это знаешь. Женские слезы считаются сильным возбуждающим средством для большинства мужчин, и твой собственный опыт подтверждает это. (Криптосадизм? Мачизмо? Какая разница? Оно работает.)

Пригласи его подняться. Закажи в номер чего-нибудь выпить. Может быть, даже накрась губы, попытайся выглядеть сексуально. Нет, к черту губную помаду, она все равно долго не протянет. Пригласи его подняться; ляг с ним в постель. Взбодри себя, сделав все, чтобы взбодрить его. Вложи в это всю себя!

Я пристроила на лицо улыбку и ответила на вызов.

И услышала голос гостиничного робота. — Нам доставили цветы для вас. Мы можем послать их наверх?

— Конечно.

(Не важно, кто или что, получить букет цветов лучше, чем удар в живот мокрой рыбой.)

Вскоре грузовой лифт зазвенел; я подошла к нему, вытащила коробку размером с детский гробик и поставила ее на пол, чтобы открыть.

Темно-красные розы на длинных стеблях! Я решила доставить Тревору больше удовольствия, чем это удавалось Клеопатре в ее лучшие дни.

Восхитившись цветами, я открыла конверт, который лежал вместе с ними, ожидая увидеть просто открытку, возможно, с одной строчкой с просьбой позвонить в холл или что-нибудь в этом роде.

Нет, записка, почти письмо…

«Дорогая Марджори.

Я надеюсь, ты так же обрадуешься этим розам, как обрадовалась бы мне.

(Обрадовалась бы? Какого черта?)

Я должен признаться. Я убежал. Одна вещь заставила меня понять, что я должен отказаться от попыток навязать тебе свою компанию.

Я не женат. Я не знаю, кто эта симпатичная женщина; этот снимок — всего лишь бутафория. Как ты указала, мне подобных не считают подходящими для брака. Я искусственный человек, дорогая моя. «Моя мать была пробирка; мой отец был скальпель». И поэтому мне не следовало бы приставать к настоящим женщинам. Да, я выдаю себя за обычного человека, но лучше сказать тебе правду, чем продолжать обманывать тебя — а потом заставить тебя узнать правду позже. А так оно со временем и произошло бы, потому что я из той породы гордецов, кто рано или поздно признался бы тебе.

Поэтому лучше я скажу тебе это сейчас, чем заставлять тебя страдать потом.

Моя фамилия, конечно, не «Эндрюс», потому что у таких, как я, нет фамилий.

Но мне невольно хочется, чтобы ты сама оказалась ИЧ. Ты действительно милая (и при этом чрезвычайно сексуальная), и, наверное, не твоя вина, что ты обсуждаешь вопросы, в которых не разбираешься, например, ИЧ. Ты напоминаешь мне маленькую сучку фокстерьера, которая у меня когда-то была. Она была готова в одиночку драться с целым миром, если это стояло в расписании на день. Я сознаюсь, что люблю собак и кошек больше, чем многих людей; они никогда не упрекали меня в том, что я не человек.

Надеюсь, что розы тебе действительно понравились.

Тревор».

Я вытерла глаза, высморкалась, быстро сбежала вниз, пробежала через холл, через бар, спустилась на этаж к станции челнока и остановилась там у турникетов, ведущих к отправляющимся челнокам… и стояла там, и ждала, и ждала, и ждала еще, и полицейский начал разглядывать меня, и в конце концов он подошел ко мне и спросил, что мне нужно и не требуется ли мне помощь?