Чужак в стране чужой - Хайнлайн Роберт Энсон

— Да, — подтвердил Нельсон, — Майк никуда не хотел улетать. Мы и приблизиться-то к нему не могли, боялся — и все тут. Его послали с нами марсиане, он послушался… но ты бы на него только посмотрел, совсем как необстрелянный солдатик перед боем, — поджилки трясутся, а приказ выполнять надо.

— Секундочку, — возмутился Какстон. — Вторжение на Землю — с Марса? С Марса? Да это же все равно, что мы пойдем войной на Юпитер. Тяготение у нас в два с половиной раза больше, чем на Марсе, а на Юпитере — в два с половиной раза больше нашего. Примерно также обстоит дело и с различиями в температуре, атмосферном давлении и так далее. Мы не смогли бы жить на Юпитере, и я не понимаю, каким образом марсиане смогут выдержать наши условия. Разве не так?

— Близко к правде, — кивнул ван Тромп.

— Ну и зачем же тогда нам нападать на Юпитер? Или марсианам на нас?

— Бен, ты видел разработки по плацдарму на Юпитере?

— Какие там разработки, одни праздные мечтания. Совершенно непрактично — трудно, дорого, а главное — бессмысленно.

— А давно ли стали практичными космические полеты? Согласно оценкам, наш опыт глубоководных исследований в сочетании с механизированными скафандрами позволит справиться с Юпитером. А марсиане никак нас не глупее, скорее, наоборот. Видел бы ты их города.

Какстон задумался.

— О'кей, но только я все равно не понимаю, зачем бы им это понадобилось.

— Капитан?

— Да, Джубал?

— Есть еще одно возражение. Вы знакомы с классификацией культур на «аполлоновские» и «дионисианские»?^{57}

— В самых общих чертах.

— Так вот, мне кажется, что марсиане назвали бы дионисианской даже культуру зуни. Ты видел все своими глазами, а я беседовал с Майком. Его воспитала аполлоновская культура, а такие культуры не агрессивны.

— М-м-м… я бы не очень на это рассчитывал.

— Ты знаешь, шкипер, — неожиданно вмешался Махмуд, — а ведь у теории Джубала есть подтверждение, хотя бы — косвенное. Характер культуры отражается в ее языке — а у марсиан нет слова «война». Во всяком случае — насколько я знаю. Нет слова «оружие», слова «борьба». А если в языке нет слова — значит, культура никогда не сталкивалась с его референтом.^{58}

— Ну что ты там мелешь, Вонючка? Животные дерутся — у муравьев бывают самые настоящие войны. У них что, есть слово «война»?

— Было бы, — не сдавался Махмуд, — умей они говорить. Вербализующая раса имеет слово для каждого понятия; при появлении новых понятий она создает новые слова либо придает новые значения словам старым — иначе просто не бывает. Знай марсиане, что такое война, они имели бы и слово «война».

— Да чего мы тут спорим, — снова подал голос Джубал. — Позовем Майка — и сразу все выясним.

— Подождите, — возразил ван Тромп, — я уже много лет как закаялся спорить со специалистами. И так же давно понял, что вся история человечества это длинный список специалистов, ошибавшихся с точностью до наоборот — извини, Вонючка.

— Ты совершенно прав, только в данном случае я не ошибаюсь.

— Мы выясним у Майка одну-единственную вещь: знает ли он слово для некого понятия. А вдруг это то же самое, что просить двухлетнего ребенка дать определение понятия «интеграл»? Чем что-то там предполагать и угадывать, давайте поговорим о фактах. Свен? Я хочу рассказать про Агню.

— Как знаешь, — пожал плечами Нельсон.

— Ну, джентльмены, это строго между нами, братьями по воде. Лейтенант Агню был нашим младшим врачом. Блестящий, если верить Свену, специалист. Вот только марсиан он и на дух не переносил. Как только мы убедились в миролюбии туземцев, я запретил ношение оружия. Агню нарушил приказ — люди, видевшие его последними, говорят о пистолете на поясе, к тому же мы так никогда и не нашли этого пистолета. В бортовом журнале ничего этого нет, там записано только: «Пропал без вести, очевидно погиб». Двое наших видели, как Агню вошел в расселину между двумя скалами; заметив, что туда же направляется марсианин, они побежали следом — пунктик молодого доктора был общеизвестен. Раздался выстрел. К этому времени один из членов экипажа достиг уже расселины; он утверждает, что успел еще увидеть Агню, а через мгновение тот исчез. Второй подбежал чуть позже, он видел только, как марсианин вышел из расселины, проплыл мимо и удалился. Расселина оказалась тупиком — и в ней никого не было. Вот, собственно, и все. Вполне возможно, что Агню допрыгнул до края скалы — тяготение на Марсе низкое, а тут еще страх придает силы, хотя лично мне это не удалось, сколько я ни старался. Нужно еще заметить, что все мы пользовались кислородными масками — на Марсе иначе нельзя, а при гипоксии нельзя особенно полагаться на свои чувства. У меня нет ровно никаких доказательств, что первый член экипажа был пьян от недостатка кислорода, просто легче поверить в это, чем в его рассказ о мгновенном исчезновении Агню. Я высказал предположение, что ему просто померещилось, и приказал проверить дыхательную маску. Я был уверен, что Агню явится с минуты на минуту, и заранее предвкушал, как намылю ему шею за нарушение приказа. Но мы его так и не нашли. С этого дня начались мои опасения. Марсиане уже не казались мне просто такими вот большими, дружелюбными, безобидными существами, хотя ссор с ними по-прежнему не было и они безотказно давали нам все, чего мы ни попросили — лишь бы Вонючка сообразил, как именно нужно просить. Случай этот я постарался замять — паника на борту недопустима, тем более когда находишься в сотне миллионов миль от дома. Конечно же, я не мог замять сам факт исчезновения доктора Агню — в поисках участвовала вся команда. Зато я в корне подавил любые предположения о какой-то там таинственности. Да и то сказать — а вдруг он заблудился и умер от недостатка кислорода? А труп занесло песком… Ссылаясь на такую возможность, я отдал приказ передвигаться только группами, непрерывно поддерживать радиоконтакт с кораблем, ежедневно проверять дыхательное снаряжение. Я не стал приказывать тому парню, чтобы держал язык за зубами, а только намекнул ему, что вся эта история про человека, испарившегося в воздухе, выглядит смехотворно, тем более что его товарищ ничего подобного не видел. Думаю, официальная версия одержала полную победу.