Чужак в стране чужой - Хайнлайн Роберт Энсон

— Мы грокаем воедино, — кивнул Майкл. — Пэт, Джилл говорит правильно. Жаль, мы не можем сказать тебе этого по-марсиански, было бы яснее. Тут все, что есть, когда люди женятся, и гораздо больше. Нам никто не мешает предложить тебе воду, но если в твоей религии, или в твоем сердце есть какие-нибудь препятствия — не пей!

Патриция Пайвонская глубоко вздохнула. Однажды она уже приняла подобное решение — прямо на глазах у собственного мужа… и не нарушила его, не отступила. И кто она такая, чтобы отказывать святому? И его благословенной невесте?

— Да, — твердо сказала она. — Я выпью.

Джилл сделала глоток.

— Мы всегда будем взращивать близость, — сказала она, передавая стакан Майклу.

— Спасибо за воду, брат мой.

Майкл тоже отпил из стакана.

— Пэт, я даю тебе воду жизни. Да пьешь ты всегда вдосталь.

Пэт приняла от него стакан.

— Спасибо. Спасибо вам, мои родные. Вода жизни… как же я вас обоих люблю.

Она пила большими глотками, словно давно изжаждавшись. Джилл забрала у нее стакан и допила все, что в нем оставалось.

— Мы стали ближе, братья мои.

(Джилл?)

(Сейчас!!)

Майкл поднял своего нового брата; поддерживаемая невидимой силой Патриция плавно проплыла в спальню и опустилась на кровать.

Валентайн Майкл Смит грокал, что физическая любовь людей — очень физическая и присущая только людям — это не просто оплодотворение яиц, и даже не ритуал, символизирующий взращивание близости, взращиванием близости является уже сам ее акт. Он старался огрокать поразительный феномен во всей его полноте, использовал для этого буквально каждую возможность — чем дальше, тем больше приходя к убеждению (совсем еще недавно немысленному, кощунственному), что такой экстаз неведом даже Старикам: духовные глубины людей превосходили все мыслимые и немыслимые представления. И Майкл пытался исследовать эти глубины — с радостью первооткрывателя, а главное — без вины и смущения, порождаемых внушенными с детства запретами.

Земные наставницы Человека с Марса, нежные и беззаветные, не причинили его невинности ни малейшей боли; результат получился уникальный, не менее, чем сам Майкл. Разделив с Майком и Джилл — в рамках древнейшего из марсианских ритуалов — воду, Пэт безо всяких колебаний приняла последствия этого шага — разделила, теперь уже в ритуале человеческом, постель с Майклом (или, если хотите, самого Майкла — с Джилл.) Не находя в этой безоглядной легкости ничего странного, Джилл несколько удивлялась, что живописная ее подруга (теперь более, чем подруга) воспринимает способность Майкла творить чудеса и здесь тоже, как нечто само собой разумеющееся. Но Пэт была уже когда-то знакома со святым, она ожидала от святых большего, чем от людей обычных…

Джилл радовалась, что критический момент разрешен правильным действием… а потом время созрело, и это тихое, умиротворенное счастье сменилось яростным, экстатическим счастьем взращиваемой близости.

А потом они отдыхали, и Джилл попросила Майкла телекинетически обмыть Патрицию, и та визжала и хихикала, и Джилл тоже визжала и хихикала. Сама Джилл познакомилась с таким невидимым мытьем уже давно, постепенно это стало у них вроде как семейной традицией — традицией, которая обязательно понравится Пэтти. Было до слез смешно смотреть, какое стало у Пэтти лицо, когда она вдруг почувствовала, что ее скребут невидимые руки, и потом, когда все ее тело вдруг сразу, само собой высохло — и без полотенца, и без воздушной сушилки.

— После такого, — сказала Пэтти, — полагается выпить.

— Само собой, милая.

— И я ведь так и не показала вам остальные мои картины. Они вернулись в гостиную, и Пэт встала прямо посередине ковра.

— Посмотрите сперва на меня. На меня, а не на картины. Что вы видите?

Майкл мысленно убрал татуировки и оглядел нового брата по воде в первозданном, так сказать, виде, безо всяких украшений. Татуировки ему очень нравились, они выделяли Пэт среди всех остальных женщин, делали ее индивидуумом. Они придавали ей нечто вроде как марсианское, с ними Пэт не имела этой одинаковости, отличавшей большинство людей. (Отличавшей — от кого? Скорее уж, не отличавшей их друг от друга.) Майк даже подумывал покрыть самого себя татуировками — нужно только прогрокать, что же на них должно быть изображено. Житие его отца, брата по воде Джубала? Об этом стоило подумать. А может быть, и Джилл захочет себе татуировку? Какие картины сделают Джилл еще более прекрасной Джилл?