Города - Райман Джефф

Епископ Бисли вновь облачился в свою богатую ризу и митру.

— Бостон? — Золотой епископский посох был перепачкан шоколадом. Бисли сладострастно облизал пальцы. — Вернуться к обычной рутине немалого стоит. Добродетельный кардинал. И, конечно, кардинал грешный. И мне по-прежнему недостает старого доброго Гоббса. — Бисли неохотно предложил Джерри конфету и почувствовал облегчение, когда тот отказался. Его понесло. — Дорогой коллега! — Он указал на стул.

Джерри подошел к книжному шкафу.

После того чудовищного дела в России Бисли был рад вернуться к своей работе. Он опустил иголку патефона на край пластинки.

— Джаз годится? Итало-американский? Я ведь втайне отчасти бунтовщик, как ты, несомненно, догадывался. Ты, наверное, не знаешь моего коронного приема. Он называется «Абиссинский топот». Знакомо?

— Однажды слышал в Риме. — Джерри вздохнул, когда клирик понес свой глупый вздор. — Здесь это никогда не действовало.

Свет, проникавший сквозь цветные оконные стекла, отражаясь от меди, латуни, серебра и золота, освещал готическую комнату в духе живописи ранних прерафаэлитов ^[46]. Старые книги, портреты, коробки с логотипами «Марс» и «Сникерс» удачно гармонировали с приглушенным освещением. Другие полки были заставлены изданиями памфлетов утилитарного толка ^[47]. Не без удивления Джерри взял в руки экземпляр раннего издания «Ньюгейтского календаря».

— Вы это читали?

— Моя неграмотная дочь думала — это что-то, связанное с нугой ^[48].

Епископ продолжал вести себя в том же ключе. Танец, призванный поколебать землю в ее вращении вокруг оси. Но пока что воздействие испытывали только ненадежные башни Оксфорда. Джерри выглянул в окно, за которым шпиль качнулся и безвольно рухнул на булыжник. Бисли праздновал свое возвращение в лоно англиканской церкви. Он назвал это событие примирением и взамен получил то, что осталось от прихода. Все его деловые начинания по созданию секты новообращенных закончились ничем в результате легализации наркотиков класса А.

Тем не менее, большой пользы в Оксфордском движении не было. Епископ Бисли чувствовал, что понятие «Мускулистое христианство» внутренне противоречиво. Его вступительная проповедь называлась «Храните сладость» и не удалась на обломках Церкви Христовой. В наши дни не так много охотников до больших порций уныния.

Завод граммофонной пружины заканчивался. Бисли танцевал буги все быстрее и быстрее, словно желая компенсировать мелодичность стенаний граммофона.

— Вы боитесь сердечного приступа? — Джерри переставил иглу проигрывателя.

— О, нам он пока вряд ли грозит. Я думаю, на примере Оксфорда их случилось достаточно. Ты так не считаешь? — Впрочем, епископ сдался и потянулся за «Сникерсом».

— Я мог бы достать вам батареек. — Джерри повернул ручку аппарата. — Вам больше не понадобятся пружины и часовой механизм. Вы опять зарядитесь пылом. Это реальная жизнь, а не какая-нибудь городская фэнтези.

Неожиданно побагровевший епископ сел, тяжело дыша.

— Ты пытаешься завести меня? Мне это предписывал знахарь. Он говорил о Душе, но я прежде всего пойду в Диксиленд. Ты здесь не в командировке?

— Я вернулся к иезуитам, — сказал Джерри. — Меня послали с предложением о заключении союза.

Епископ Бисли подпер грязной розовой рукой подбородок. Внезапно к нему вернулось стремление дерзать. Ему оставался всего один шаг до того, чтобы стать следующим Папой.

— Откуда это? — Он поправил митру и взял в руку посох. — Из Ватикана?

— Через Вестминстер.

— Вестминстер? Те, кто остался, чихают от пыли! Витают в облаках, монсиньор. — Он пробормотал что-то короткое, но грубое. — С кем вы на самом деле?

Джерри указал на свою фальшивую кокарду. Епископ Бисли полюбовался ею.

— С Обществом. — Джерри рассмеялся. — Со старым добрым Обществом.

Бисли это явно убедило, но он искал абсолютной уверенности. Он протянул руку.

— Какой у тебя номер?

— Сорок девять четыреста шесть.

Джерри показал епископу латунный брелок на часовой цепочке. Было заметно, что им немало пользовались. Он был погнут и истерт. Похож на древнеримскую монету.

Атмосфера в комнате вдруг стала легкой.

Бисли задумчиво посмотрел на гостя из Йорка.

— Ну, и как там старик Папа?