Чужак в стране чужой - Хайнлайн Роберт Энсон

На экране появился замысловатый орнамент. «Пожалуйста, подождите, ваш разговор будет продолжен, — сообщил приятный женский голос — За время ожидания плата не взимается. Пожалуйста, подождите…»

Затем пошла негромкая, убаюкивающая музыка; Джубал огляделся по сторонам. Энн сидит вне поля зрения видеофонной камеры и что-то читает. Майкл сидит с другой стороны, тоже вне поля зрения. Вперился в стереоящик; динамики выключил, засунул в уши наушники и глядит не отрываясь.

Вот же черт, подумал Джубал, сегодня же скажу Дюку, чтобы закинул эту похабную механизму в подвал, где ей самое и место. Давно было нужно.

— Ты что там, сынок, смотришь? — Он протянул руку к стереовизору и включил звук.

— Я не знаю, Джубал.

Звук подтвердил худшие из опасений: Смит созерцал фостеритское богослужение. В данный момент на экране был Пастырь, он зачитывал церковные объявления:

— Показательные выступления юниорской команды «Сила духа», так что приходите пораньше, будет на что посмотреть! Тренер команды, брат Хорнсби, просил меня напомнить ребятам, чтобы брали с собой только шлемы, рукавицы и палки — охота на грешников не предусмотрена. Но Маленькие Ангелессы также придут, с аптечками и комплектами первой помощи на случай, если кто-нибудь из парней переусердствует. — Пастырь замолк и широко улыбнулся. — А теперь, дети мои, потрясающая новость! Послание от ангела Рамзая брату Артуру Ренвику и его благоверной супруге Дороти. Ваша молитва была услышана и получила одобрение. Небеса примут вас в четверг, на выходе! Восстань, Арт! Восстань, Дотти! Поклонитесь!

Теперь в центре кадра были брат и сестра Ренвики, а вокруг них — море прихожан. Под оглушительные рукоплескания и крики «Алилуйя!» брат Ренвик поднял сжатые в боксерском приветствии руки; зардевшаяся Дороти смущенно улыбалась и прикладывала к глазам уголок носового платочка.

И снова Пастырь; он протянул вперед руку, призывая аудиторию к тишине, а затем продолжил:

— Напутственная трапеза начнется ровно в полночь, в это же время будут заперты двери храма, так что постарайтесь не опаздывать, и пусть это станет самым радостным пиршеством на памяти нашей общины, ведь каждый из нас горд за Арта и Дотти. Заупокойная служба через тридцать минут после рассвета, сразу за ней завтрак для тех, кому рано на работу.

Пастырь неожиданно помрачнел, камера сделала наезд, и его голова заполнила весь объем стереоящика.

— По окончании последней из наших напутственных трапез церковный охранник обнаружил в одной из комнат счастья пустую пинтовую бутылку из-под виски не нашего, производимого грешниками сорта. Дело прошлое, оступившийся брат покаялся и уплатил семикратную епитимию, отказавшись даже от обычной скидки, предоставляемой при расчете наличными, и я твердо уверен, что он впредь не оступится. Но вы, дети мои, остановитесь и задумайтесь — есть ли смысл ради грошовой экономии подвергать риску свое вечное блаженство? Следите, чтобы на каждой покупаемой вами бутылке был знакомый нам всем священный ярлык с улыбающимся лицом епископа Дигби. И пусть грешники сколько угодно твердят, что их напитки «ну ни чем не хуже», будьте тверды и не поддавайтесь ни на какие уговоры. Спонсоры оказывают нам неоценимую помощь, они вполне заслужили того, чтобы и вы им немного помогли. Прости меня, брат Арт, что мне пришлось поднять этот вопрос…

— Все в порядке, Пастырь, валяй!

— … в минуту такой великой радости. Но мы не имеем права забывать…

Джубал с отвращением выключил звук.

— Майк, тебе такие вещи совсем не нужны.

— Не нужны?

— Э-э-э… — Да кой хрен, должен же парень когда-то во всем этом разобраться. — Ладно, гляди дальше. Но мы с тобой еще поговорим.

— Да, Джубал.

Харшоу собирался добавить пару слов, посоветовать Майклу не понимать так уж буквально все увиденное и услышанное, но тут телефонная колыбельная стала затихать, а потом и совсем смолкла; на экране появился мужик лет сорока пяти, чистопороднейший коп.

— А вы-то кто еще такой? — нагло поинтересовался Джубал. — Мне нужен Джил Берквист.

— Чем вызван ваш интерес к Джилберту Берквисту?

— Я просто желаю с ним поговорить, — терпеливо, как слабоумному, объяснил ему Джубал. — Послушайте, милейший, вы состоите на государственной службе?

Копообразный мужик помедлил, он явно не понимал, к чему клонит его собеседник.